Цементный сад
Шрифт:
— Часто, — прошептал я. — А ты?
— Конечно.
Больше сказать было нечего, но мне хотелось продолжать разговор.
— Как ты думаешь, мы правильно сделали?
Джули убрана руку и молчала так долго, что я подумал: наверное, она забыла о вопросе. Я коснулся ее спины, и она немедленно ответила:
— Тогда все казалось простым и ясным, а теперь… не знаю. Может быть, и неправильно.
— Теперь-то уж ничего нельзя сделать, — ответил я и замолчал, ожидая возражений. И еще того, что она снова положит руку мне на колено. Я провел указательным пальцем по ее спине, гадая, почему между нами все так изменилось. Неужели оттого, что я начал принимать ванну?
Наконец она сказала:
— Да, наверное, теперь уже ничего не сделаешь, — и сложила руки на груди, показывая, что разговор окончен. Она снова перестала мне доверять, снова ждала нападения.
— Ты впустила Дерека в подвал! — не выдержав, сказал я.
Теперь обратной дороги не было. Джули встала, включила свет и остановилась у дверей. Сердито дернула головой, откидывая со лба прядь волос. Я сел на кровати и положил руку себе на колено — туда, где только что лежала ее рука.
— Он тебе это рассказал, когда вы играли… в бильярд?
— Я не играл, я только смотрел.
— Он нашел ключ и сам туда спустился, — объяснила Джули.
— Могла бы его остановить!
Джули покачала головой. В голосе ее послышались непривычные умоляющие нотки:
— Он сам туда вошел. И ничего там не увидел — да и не мог увидеть.
— Ты страшно разозлилась, и он теперь хочет знать почему, — сказал я.
В первый раз я одержал верх над ней в споре. Я принялся выстукивать ладонями по коленям какой-то ритм, и снова в ноздри мне ударил сладкий гнилой запах.
Вдруг Джули сказала:
— Знаешь, я ведь с ним не сплю или еще что-то такое.
Сперва я се не понял и продолжал барабанить по коленям. Вдруг, сообразив, остановился и буркнул, едва сдерживая ликование в голосе:
— Ну и что?
Но Джули уже вышла из комнаты.
Перегнувшись через стол, я схватил Тома за нагрудник и потащил к себе. Он захныкал, а затем завопил во всю глотку. Сью вскочила. Джули, оборвав разговор, схватила меня за руку и попыталась разжать пальцы.
— Что ты делаешь? — закричала она. — А ну отпусти его!
Я отпустил Тома, и он рухнул в объятия Джули.
— Хотел вытереть ему рот, — объяснил я, — раз уж ты так занята разговором.
Том уткнулся Джули в колени и залился горьким младенческим плачем.
— Что ты ко всем цепляешься? — спросила Сью. — Что вообще с тобой такое?
Я вышел в сад. Дождь уже перестал. Многоэтажки со свежими пятнами сырости на стенах выглядели особенно безобразно, но трава на земле за оградой нашего садика стала зеленее. Я шел по саду, аккуратно ступая по узеньким дорожкам — именно так, как требовал от всех папа. Дорожки заросли сорняками и бурьяном и стали почти неразличимы, а пруд высох, обнажив грязное голубое пластмассовое дно. Сейчас в нем собралось немного дождевой воды. Обходя вокруг пруда, я вдруг ощутил под ногой что-то скользкое. Я раздавил лягушку. Она лежала на боку, и вытянутая задняя лапа ее еще трепетала в воздухе. Из брюха у нее текла зеленая слизь, и быстро-быстро дергался кожистый мешок под горлом. Один выпученный глаз смотрел на меня — без укора, но с бесконечной печалью. Я присел возле нее и подобрал большой плоский камень. Теперь казалось, что лягушка смотрит на меня, ожидая от меня помощи. Я подождал, надеясь, что она как-то оправится или умрет сама. Но мешок под горлом вздувался и опадал все судорожнее, вторая нога бессильно скребла под брюхом в безуспешных попытках подняться, передние лапки дергались, словно лягушка пыталась поплыть. Желтоватый выпученный глаз все смотрел и смотрел на меня.
— Ладно, хватит, — громко сказал я и, прицелясь, бросил камень точно на зеленую лягушачью головку.
Когда я поднял камень, лягушка прилипла к нему и поднялась вместе с ним, а затем упала наземь. Плача, я подобрал другой камень, с острым краем, и стал копать ямку. Когда я начал сталкивать лягушку туда палочкой, передние лапки ее снова задрожали. Я торопливо засыпал могилу и притоптал ее ногой.
Позади послышались шаги.
— Что случилось?
Я узнал голос Дерека. Он стоял, широко расставив ноги, придерживая одним пальцем накинутый на плечи белый дождевик.
— Ничего, — ответил я.
Дерек подошел ближе:
— Что ты там закопал?
— Ничего.
Дерек потыкал землю остроносым полированным ботинком.
— Просто похоронил дохлую лягушку, — сказал я.
Но Дерек ковырял землю ботинком, пока на свет не показался облепленный грязью лягушачий трупик.
— Смотри-ка, — проговорил он, — да она вовсе не дохлая.
И с этими словами ввинтил в мою лягушку каблук и снова засыпал ее землей. Все это он сделал одной ногой, не снимая плаща. От него пахло какой-то парфюмерией — то ли одеколоном, то ли кремом после бритья. Я повернулся и пошел прочь от пруда, по тропинке, спиралью поднимающейся на каменную горку. Дерек двинулся следом. Мы поднимались друг за другом в гору по спирали, сужая и сужая круги, словно в детской игре.
— Джули дома? — спросил он.
Я ответил, что она укладывает Тома спать, а затем — мы уже стояли на вершине горки, вплотную друг другу — добавил:
— Он теперь спит с ней в одной комнате.
Дерек быстро кивнул, как будто уже об этом знал, и подергал себя за узел галстука.
Мы стояли рядом и смотрели на дом. Когда Дерек заговорил, я ощутил мятный запах его дыхания.
— Странный у тебя братец, а? Носит девчачьи платья…
И улыбнулся, ожидая, что я улыбнусь в ответ, но я скрестил руки на груди и ответил:
— И что в этом странного?
Дерек сбежал с горки, прыгая по виткам дорожки, как по ступенькам. Оказавшись внизу, некоторое время поправлял плащ, затем откашлялся и сказал:
— Знаешь, это может на него плохо подействовать. Потом, когда он вырастет.
Я тоже сбежал с горки, и мы пошли к дому.
— Что значит «плохо подействовать»? — спросил я.
Мы уже стояли у кухонной двери. Дерек не ответил, вглядываясь в окно. Дверь в гостиную была открыта: там сидела Сью и читала журнал.
Вдруг Дерек спросил:
— А когда умерли ваши родители?
— Давно, — пробормотал я и толкнул дверь. Но Дерек поймал меня за локоть.
— Подожди, — потребовал он. — Джули мне говорила, что это случилось совсем недавно.
В этот момент из гостиной меня позвала Сью. Я вырвался и вошел в дом.
— Подожди! — прошипел мне вслед Дерек, а вслед за тем я услышал, как он тщательно вытирает ноги у кухонного порога, прежде чем войти.
Едва Дерек вошел в комнату, Сью бросила свой журнал и побежала на кухню готовить ему чай. Она держалась с ним как с кинозвездой. Он прошелся по комнате, прикидывая, куда бы положить свой аккуратно сложенный плащ, а она следила за ним из кухни, словно испуганный кролик. Я сел и начал листать журнал Сью. Дерек наконец положил плащ на пол около кресла и тоже сел.