Цена бессмертия (сборник)
Шрифт:
— Всетаки я чутьчуть переоценил вас… Я и то, и другое. Для этих мистерий у меня имеются две превосходные маски. Не хочу, чтобы мои сограждане принимали участие в таких инсценировках. Конечно, коекто из них не отказался бы и даже неплохо сыграл бы отведённую роль, но я оставляю за собой… внешнюю политику. Мы так условились. Внешняя политика — моя сфера, внутренняя — их. Достаточно и того, что во время визитов они не отказываются торчать у дверей этого дома.
— Значит, у вас полная демократия?
— Можно назвать
Я чувствовал, что мне давно пора уходить, и… все не мог заставить себя расстаться с этим удивительным человеком. Несмотря на внешнюю жёсткость, от него исходило какоето особенное обаяние. Обитатели острова, должно быть, боготворили его…
— Послушайте, Карлссон, — сказал я. — Если когданибудь и я, подобно вам, разочаруюсь в благах цивилизации, примете меня в свою общину? Буду хорошим подданным, обещаю.
— Это должны решить они все, — очень серьёзно ответил Карлссон, — У нас ведь демократия… вы сами сказали.
10 марта. Завтра прибывает пароход. Наш груз сложен на берегу: звенья буровой, штанги, ящики с керном. Кажется, мои ребята довольны. Вместо шести — два с половиной месяца. А свои деньги они получат полностью. Задача ведь выполнена. Разумеется, босс не будет в восторге. Алмазоносных кимберлитов мы так и не нашли на Муаи. К счастью для населения острова… В любом случае, один проигрывает, другой выигрывает. Я лично доволен, что выиграли наши друзья — муайцы и старик Карлссон. Их идиллия будет сохранена… Вопрос, надолго ли?
Тогда все удалось сделать именно так, как мы задумали с Карлссоном. Ребята отсутствовали восемь дней. Правда, вернулись они злые и встревоженные. Они опасались какогонибудь нового подвоха со стороны островитян. Однако когда я рассказал, что все дни непогоды скважина бурилась и мне удалось вскрыть базальт, они пришли в восторг.
Даже молчаливый Тоби произнёс целую речь. Только Питер, придирчиво оглядывая базальтовый керн, проворчал, ни к кому не обращаясь:
— Чудеса да и только на здешних проклятых островах… Ну, если за них платят…
Он пожал плечами и больше не возвращался к этой теме.
В последний вечер островитяне пригласили нас в деревню на праздник. Это был прощальный праздник в нашу честь. На центральной площади, напротив коттеджа вождя, собралось все население острова. Нас посадили на самое почётное место — на возвышение, устланное мягкими циновками. Пир начался с заходом солнца и продолжался до восхода луны. Когда её бледный диск выплыл из тёмных вод океана и проложил широкую серебристую дорогу к берегу атолла, начались танцы. Гибкие тёмные фигуры то стремительно двигались в едином согласованном ритме, то застывали чёткими изваяниями на фоне искрящейся поверхности океана. Танцам вторило негромкое мелодичное пение. Порой оно затихало, словно задуваемое порывами тёплого ветра. Ветер шелестел листьями пальм
Мне было очень грустно. Грустно оттого, что это последняя ночь на чудесном острове, где пережито столько удивительных и забавных приключений… А ещё грустно потому, что Карлссон не пришёл на прощальную встречу. Мне так хотелось поговорить с ним ещё раз перед отъездом. Хотелось, чтобы он объяснил…
Ктото тихонько потянул меня за рукав. Я оглянулся: позади сидел на корточках Ку Мар. У него тоже был не оченьто весёлый вид.
— Ну, что скажешь? — спросил я возможно более бодрым тоном.
— Завтра поедешь?
— Поеду.
— А куда?
— Далеко. Сначала на Гаваи, потом в Америку.
— Зачем?
— Гм, зачем!.. Работать… надо работать дальше…
— Делать дырки на других островах?
— На островах или на большой земле.
Ку Мар вздохнул:
— Так целый жизнь будешь делать дырки?
— Надо работать, Ку Мар. Каждый человек должен делать свою работу. Вы здесь ловите рыбу и черепах…
— О, — перебил Ку Мар, презрительно надувая губы, — рыба жарить можно, черепаха — суп варить. А твой дырка что?
— Мы с тобой не поймём друг друга, дорогой, — сказал я, обнимая его, за плечи. — Люди чаще всего не понимают один другого, и это очень плохо.
— Плохо, совсем плохо, — согласился Ку Мар.
— Поедем с нами? — предложил я.
— Зачем?
— Научу тебя работать на буровом станке. Будешь ездить по всему свету и делать дырки. Заработаешь много денег…
— Нет, — серьёзно ответил Ку Мар. — Не поеду. Мне тут хорошо… Здесь мама и бабка Хмок Фуа Кукамару…
— И отец?
— Отец — нет. Он ушёл туда, — Ку Мар указал в океан, — и не пришёл назад.
— Утонул?
— Я не знаю. Никто не знает… Может, утонул, может, ушёл Америка. Назад не пришёл.
— Так поедем со мной. Может быть, мы разыщем твоего отца. Или, если захочешь, я буду твоим отцом.
— Спасибо, — сказал Ку Мар. — Нет, лучше ты приходи на Муаи, когда надоест делать дырка. Приходи, пожалуйста…
— А Справедливейший? Если он не захочет?
— Захочет. Очень захочет.
— Откуда ты знаешь!
— Знаю. Все знаю, — Ку Мар хитро улыбнулся. — Ты два раза говорил с ним и даже ходил далеко туда. — Ку Мар постучал коричневым пальцем по циновке, на которой мы сидели.
— А ты сам бывал там, в подводных пещерах внутри острова?
— О, — Ку Мар надул губы. — Каждый муаи ходил туда. Мы там ловим рыба. Там всегда лучший рыба. А ещё там есть школа, и книжки, и машина, которая может делать свет. Много разных вещей.
— Под водой?
— Зачем под водой? Там есть много пещера без воды. Очень хороший пещера. Сухой. Там — на другой сторона острова.
— Где мы сначала хотели бурить?
— Да.
— Понимаю… Почему же сразу никто не сказал нам об этом?