Цена его коварства
Шрифт:
Следующие три недели я скрывалась в доме отчима, всячески избегая папарацци, жаждущих запечатлеть мой страдающий вид, и игнорируя светских хроникеров, выкрикивавших свои вопросы: «Эй, Диана, а может, это только рекламный трюк? Ведь нельзя быть настолько слепой!»
Вот от чего я сбежала в Корнуолл.
Эдвард Сен-Сир все знал заранее. Он даже пытался предупредить меня, но я не прислушалась.
Меня била дрожь.
— Так вот зачем вы наняли меня? — спросила я. — Хотели позлорадствовать?
— Нет, —
— Значит, пожалели меня?
— Не вас. — В его синих глазах плескалось пламя. — Себя. Мне нужен хороший физиотерапевт. Лучший.
Я непонимающе покачала головой:
— Но в Британии сотни, тысячи специалистов…
— Я сдался после четвертого, — язвительно произнес он. — Первая ничего не умела и сбежала, когда я позволил себе вежливое замечание по поводу ее неловкости…
— Вежливое?
— Вторая тоже ничего не могла, к тому же постоянно хихикала. Я уволил ее на второй день, застав беседующей по телефону с репортерами, которым она собиралась продать мою историю…
— А зачем репортерам ваша история? Кажется, вы просто попали в аварию?
Уголок его рта чуть заметно изогнулся.
— Я не делился подробностями с прессой и не намерен делать это впредь.
— Верная мысль. — Я вспомнила все, что мне самой пришлось пережить из-за репортеров.
— Вы правы. — Его глаза блеснули. — Теперь я могу ходить, но только с тростью. Поэтому я и послал за вами. Помогите мне поправиться.
— А что случилось с остальными двумя?
— Какими двумя?
— Вы говорили, что у вас было четыре физиотерапевта.
Он пожал плечами:
— Третья была моралистка с постной физиономией. Она высасывала из меня волю к жизни.
Я украдкой бросила взгляд на свой промокший жакет, сандалии без задников, столь любимые медсестрами всего мира, мешковатые штаны цвета хаки, измятые после долгого перелета… Может, и я высасываю из него жизненные силы? Впрочем, мой внешний вид не имел никакого значения. Я — физиотерапевт. Я вновь подняла взгляд:
— А четвертая?
— Ну… — Он слегка улыбнулся. — Как-то вечером мы с ней выпили лишнего и в итоге оказались в постели, а это уже другой вид терапии.
— Вы уволили ее за то, что она спала с вами? — поразилась я. — И вам не стыдно?
— У меня не было выбора, — раздраженно произнес он. — После этой ночи она превратилась из скромного физиотерапевта в сумасшедшую, помешанную на браке. Я видел, как она бесконечно пишет в моей медицинской карте «Миссис Сен-Сир» и украшает эти записи цветами и сердечками! — Он презрительно фыркнул.
— Да, вам здорово не повезло, — с насмешливым сочувствием отозвалась я. Затем, склонив голову в притворной задумчивости, продолжила: — А может,
— Проблемы нет, — отозвался он. — По крайней мере, теперь, когда вы здесь.
— И все-таки я не понимаю. Почему я? Мы встречались лишь однажды, к тому же в то время я уже бросила физиотерапию.
— Да. Ради того, чтобы стать ассистенткой прославленной Мэдисон Лау. Должен признаться, меня удивляет подобный выбор карьеры: из физиотерапевтов мирового класса — в подаватели кофе к собственной сводной сестре.
— Кто сказал, что я — специалист мирового класса?
— Рон Смарт, Тайрис Карлсен, Джон Филд… — Он помолчал. — Все — отличные спортсмены, но, увы, известные своим пристрастием к женскому полу. Думаю, кто-то из них повинен в том, что вам так приглянулась карьера ассистентки у испорченной знаменитости.
— Все мои пациенты вели себя как профессионалы, — резко ответила я. — Я ушла из профессии… по другой причине. — Я отвела взгляд.
— Да бросьте! Мне вы можете признаться. Кто из них хватал вас за задницу?
— Ничего подобного не было.
— Я так и думал, что вы скажете нечто подобное. — Он с насмешкой изогнул бровь. — И это еще одна причина, по которой я хотел нанять именно вас, Диана. Ваше благоразумие.
Услышав это признание и собственное имя из его уст, я вдруг почувствовала, как странное тепло разлилось по телу.
— Если бы кто-то из них приставал ко мне, я бы не стала держать это в тайне, уж поверьте, упрямо ответила я.
В ответ он лишь пренебрежительно махнул рукой:
— Ваш бойфренд изменил вам с любимицей всей Америки. Вы легко могли продать эту историю журналистам, заработав кучу денег и насладившись местью. Но вы ни словом не упрекнули их. Это истинная лояльность.
— Это глупость, — пробормотала я.
— Нет. — Он взглянул мне в глаза. — Такое редко встретишь.
— Просто приличия. Я не увлекаюсь сплетнями.
— Вы были прекрасным физиотерапевтом. И ушли вы из-за того, что кто-то из пациентов повел себя неподобающе. Кто же?..
— О господи! — взорвалась я. — Поймите, никто из них ни в чем не виноват! Я ушла, потому что хотела стать актрисой!
Актриса. Слово насмешливым эхом заметалось в стенах кабинета. Мои щеки пылали от смущения. Казалось, даже дрова в камине рассыпаются издевательским щелкающим смехом.
Но Эдвард Сен-Сир не смеялся.
— Мисс Мэйвуд, сколько вам лет?
— Двадцать восемь. — Жар еще сильнее прилил к лицу.
— Многовато для актрисы.
— Я мечтала о кино с двенадцати лет.
— Почему же вы ждали так долго?
— Я хотела начать раньше, но…
— Но?..
— Это было бы непрактично. — Я отвела глаза.