Цена главной роли
Шрифт:
– Макс иногда ведет себя несколько необычно… очень возбудимая личность. Но никаких наркотиков – у нас с этим строго! – отрубил Венедиктов.
– Актеры связаны довольно жестким контрактом. Его нарушение грозит серьезными последствиями, – вставил Каменецкий.
– Наши актеры не пьют и даже не курят. В первом сезоне у нас была ведьма Аурелия, так вот ее застукали на том, что она тайком курила косячок у себя в гримерной. Вылетела как комета. Как болонка в анекдоте, – нехорошо засмеялся режиссер.
– Понятно.
– Он в полном порядке, – скривился режиссер. – Живет как в коробке с ватой. Зарабатывает отлично. Мы обеспечиваем ему психологический комфорт – никто не имеет права возражать этому гаденышу. Идеальные условия, только работай! А мальчик срывает нам первый съемочный день. Мы же не потащим его на площадку после полета с моста? А потеря даже одного дня означает срыв графика…
– Илья, Евгении неинтересны наши профессиональные проблемы, – поморщился Каменецкий.
– Да ладно, чего еще ожидать от твоего мальчишки! – Режиссер вяло махнул рукой и скорчился в кресле.
– То есть Максим… это с ним не впервые? – догадалась я. – Сегодняшняя попытка суицида была не первой?
Каменецкий отвел глаза. Но хитрить со мной не было смысла. Телохранитель – это как врач или священник, от него не скроешь никаких тайн.
– Месяц назад Макс пытался бросить фен в ванную. Ему повезло, что он был с девушкой, она вошла и успела выдернуть прибор из розетки, – нехотя признался продюсер.
– Мне кажется, ваш мальчик нуждается в услугах врача, а не телохранителя.
Каменецкий вспылил:
– Послушайте, вас рекомендовали как профессионала, лучшего в этом городе. Но нас вполне устроит и второй… э-э… по крутизне. Я, кажется, в ваших советах не нуждаюсь.
Вот хам! Да и я тоже хороша – сейчас я явно переступила черту допустимого. Ладно, решение я уже приняла, так что нечего терять время.
Древние китайцы утверждали, что между спасенным и тем, кто его спас, протягивается нить, разорвать которую может только смерть, обиженная тем, что у нее из-под носа увели добычу.
Что ж, будем надеяться, что какая-то ниточка протянулась от меня к странному синеглазому юноше. Значит, надо хотя бы попытаться разобраться в том, что происходит, и защитить неудачливого самоубийцу от самого себя.
– Я согласна, – сказала я и встала, не снисходя до объяснений.
Каменецкий поднял брови, но ничего не сказал. А Венедиктов, кажется, уверился, что я тоже слегка не в себе. Со странностями – точно под стать их звездному мальчику.
Глава 2
В эту минуту в дверь номера постучали. Стук был формальным – так, пара ударов для приличия, и вот гость уже ворвался в комнату, широко шагая и размахивая руками. Если бы хозяин номера только что вышел из ванной, у него не было бы времени даже халат накинуть.
– Нет, ты смотри, что этот змей вытворяет! – сиплым басом воскликнул гость, и я поняла, что передо мной женщина. Приземистая, квадратная, точно сейф, в каком-то бесполом наряде, состоящем из широких штанов и бесформенного свитера. Над губой просматривались усики.
– Добрый вечер, Натэлла Борисовна, – криво улыбнулся режиссер.
Гостья уставилась на меня во все глаза и бесцеремонно поинтересовалась:
– Так, а это еще кто?
Глаза у Натэллы оказались очень выразительными: большие, с поволокой и «кинематографическими» тенями. Зато прическа представляла собой гнездо из крашенных хной волос, скрученных в узел на макушке. Из узла во все стороны торчали старомодные шпильки.
– Евгения Охотникова, телохранитель, – лениво отозвался режиссер. – Будет охранять нашу звезду.
Женщина протянула мне руку:
– Натэлла.
Пришлось приподняться и ответить на рукопожатие.
– Натэлла Борисовна – второй режиссер, – пояснил Каменецкий и встал, уступая гостье свое кресло.
– Присядь, Ната, передохни. Что случилось?
Гостья с размаху плюхнулась в кресло, которое жалобно охнуло под ней, вытащила из кармана штанов пачку сигарет и зажигалку, жадно закурила и только потом ответила.
– Случилось?! – Дама изобретательно выругалась. – Случилось так, Стас, что у нас сегодня первый день съемок. И тут я узнаю, что Максик на рассвете сиганул с моста. И съемки сорваны к свиньям!
Натэлла Борисовна немного покурила с чрезвычайно озабоченным видом, потом взглянула на меня.
– Конечно, радует, что гаденыш выжил. Только не пойму, как ему это удалось?
– Благодари Евгению, – хрюкнул режиссер. – Она отважно прыгнула вслед за мальчиком и держала его на воде до тех пор, пока не подоспели спасатели.
Трое киношников уставились на меня. Ох, что-то мне подсказывает: если бы я не успела спасти синеглазого самоубийцу, они бы не слишком расстроились.
Натэлла смерила меня оценивающим взглядом и заявила:
– Что ж, отличная идея – нанять телохранителя. Если Евгения снимет с нашей шеи этого мерзавца, у нас будут развязаны руки.
Тут второй режиссер обратилась ко мне:
– Просто сделайте так, чтобы Макс дал нам закончить проект.
– Постараюсь, – коротко ответила я.
Натэлла кивнула, хлопнула себя по коленям и встала. Загасила сигарету в стакане с минералкой и громогласно объявила:
– Собрание в столовке через пятнадцать минут. Попрошу не опаздывать.
Когда дама-режиссер вышла, Каменецкий обратился ко мне: