Цена на материнство
Шрифт:
Дурость. Но сложнее с девочками, матери которых уже надели на них корону примы-балерины. Им нужно показать, что оступаться — не так уж страшно, как им говорят. И что в жизни есть множество радостей, которых они не должны себя лишать из-за стремлений родителей.
В двенадцать перерыв на обед. И всегда в приятной компании. Либо с девушкой, чья смена на ресепшн, либо с другими хореографами. Коллектив собрался и правда очень приятный, за что Элеоноре Евгеньевне отдельное спасибо.
— Прикиньте, и мне эта Шандорина говорит, что я неправильно им гран батман ставлю, — хихикает миниатюрная девушка Катя, жуя листья салата. — Мне! Вот очень хотелось сказать, что пока она не попрыгает на битом стекле, подложенном в пуанты, пока не окажется запертой кладовке на сутки, без еды и воды, пока не получит пару раз по сопатке от прекрасного хореографа за то, что носок хреново ставишь… И все это ради вшивенькой роли третьего справа лебедя. То и не сможет мне говорить, что я и как ставлю. Но я сдержалась, для этого поколения-то получше всего хочется. И чтоб уберечь от всей это жестокости.
— Маш, а если балеринами становятся только когда через все это пройдут?
— Бред, — хмыкает девушка. — Если твоего смирения и покорности не хватает на классический русский балет, всегда есть французский. Там с распростертой душой примут любую русскую балерину. Ровно до того момента, как она не докажет, что пустышка без фантазии и умеет только выполнять годами отточенные движения.
Мне по-настоящему нравились эти разговоры, иногда странные, иногда легкие и юморные, иногда глубокие и философские. Они помогали не думать об Игоре.
Не думать об Игоре… Именно этим я занималась с семи до полуночи. И во время пробежки, и во время завтрака, и во время занятия с группой. Даже когда приезжала к маме — с шести до восьми, каждый день, даже в выходные. Иногда получалось. Не думать. Об Игоре.
Прошла всего неделя, и она нелегко мне далась. Всю мою сдержанность и благоразумие можно было вывести из строя одной смской. То с таким текстом:
“Эльф, если тебе нужно время, я дам столько, сколько нужно. Просто помни, что я тебя люблю”.
То с таким:
“Знаю, что ты не хочешь общаться. Но сегодня был в детском магазине, выбирал кроватку. Тебе какая больше нравится?”
И фотографии… Черт, эти идиотские сообщения и фотографии. Они постоянно выбивали из колеи, заставляли думать — а правильно ли я поступила? А может, стоило простить?
Нет, не стоило.
Я хорошо знала, что между папой и мамой почти никогда не было секретов — разве что в вопросе подарков на праздники. Доверие — это один из самых массивных китов, на котором держатся любые отношения. Как только кто-то в паре начинает юлить и хитрить, отношения накреняются. И если нет чувств — второй из китов — отношения мигом рушатся. За ним ускользает и уважение.
Я не хотела этого. Проще быть одной, чем чувствовать себя обманутой или, тем более, преданной. В то же время я отлично понимала, что наше с мамой и ребенком благополучие упирается в финансовое благосостояние, потому работала.
Очень много работала: брала дополнительные группы, в параллель заказы на фрилансе. Написать технический текст? Сценарий утренника для детишек детского сада? Не чуралась никакой работой, и, что уж греха таить, мне это нравилось.
После года дебильного поиска в нашем городишке я, наконец, поняла преимущество больших городов. Да, платить приходится больше, но и возможностей дается больше. Причем не в два, не в три раза — в десятки!
И именно теперь я могла понять Игоря, пожелавшего все бросить и переехать сюда, в столицу. Ищущий всегда найдет — верно гласила мудрость. Я искала и находила.
Не только работу, но и внутреннюю гармонию. Теперь мне стоило побеспокоиться не только о себе и маме, но и о маленьком чуде, растущем в животе.
— Алина, — окликнула меня как-то Элеонора Евгеньевна, — зайди ко мне.
Я уже почти поверила в экстрасенсорные способности этой женщины, ведь именно в тот день я планировала напроситься к ней на беседу и рассказать про беременность. Не хотела обманывать человека, который так по доброму относился ко всему, что ее окружало.
— Ты мне хочешь о чем-то рассказать? — она бросила на меня внимательный испытующий взгляд.
— Да, — я потупилась. — Если честно, очень хочу.
— Не бойся, девочка, говори, — подбодрила она меня. — По гороскопу сегодня именно твой день! В первой половине дня тебя будут одолевать сомнения в правильности решений, но к обеду ты поймешь — что иначе было нельзя. К вечеру обязательно произойдет что-то хорошее, если ты все сделаешь по плану.
— Элеонора Евгеньевна, тут случайно получилось, — пробормотала я. — В общем, я беременна.
— Случайно получилось? — она хихикнула, причем совершенно внезапно. — Ну уж нет, Алиночка, случайных беременностей не бывает. Особенно, если уметь читать по звездам. Какой срок хоть?
— Три недели.
— Агаа, — она протянула, взяла ручку, усыпанную кристаллами и что-то пометила в настольном календарике. — Тяжелое не носить, серьезную растяжку не делать…
Через пару месяцев скажешь, что еще врач запретил делать.
— Элеонора Евгеньевна, — я не понимала. Она что, не станет на меня ругаться?
Не уволит?
— Ну что, Элеонора Евгеньевна? — она улыбнулась. — Как беременнеть, так без Элеоноры Евгеньевны, а как заботиться о ребенке, так дайте совет. Эх, мамаши! Ну ничего, я тебе подскажу куда и как. Зайди после обеда, я тебе контакты своего врача дам, походишь к нему. Он гадости никакой выписывать не будет, и вообще здоровский дядька…
Сказать, что я удивилась, ничего не сказать. Но я была ей благодарна, от всей души. Именно такой поддержки — когда ни единая живая душа, кроме Игоря, не знала — мне не хватало. Я даже маме говорить пока не стала, решила, что дождусь, когда ее состояние будет более положительно стабильным.
Хотела устроить ей еще один сюрприз. Потому после работы направилась в известное в столице детективное агентство “Розыскарь”.
— Здравствуйте, вам назначено? — тут же поинтересовалась девушка, сидящая за стойкой ресепшн. На ее бейдже сверкало имя “Елена”. — Мы закрываемся минут через пять…
— Здравствуйте, да. Мы с Михаилом договаривались на девятнадцать ноль ноль.
— С Михаилом Васильевичем? — брови Елены поползли вверх. — Лебницким?
— Да-да, — я не понимала причины ее удивления, но на всякий случай, подтвердила.