Цена обольщения
Шрифт:
— Сука, — пробормотал он.
Нет, Эвелин не осмелилась бы избавиться от них. Скорее всего, она просто куда-то их спрятала, чтобы они не попались на глаза кому-то из гостей. Филипп подошел к лестнице. Картины, украшавшие ранее стены, исчезли или были заменены другими. Эвелин постаралась избавиться от малейшего воспоминания о нем.
Филипп остановился на верхней ступеньке, сгорая от желания направиться прямиком в комнату жены, вытащить ее за волосы из постели, заставить признаться, куда она дела его сокровища, и еще раз доказать, что он по-прежнему хозяин этого дома.
Однако
Филипп вошел в гардеробную. Халата не было видно, а на тумбочке стоял пустой таз, и не было ни одного полотенца. Даже любимое им ароматное мыло исчезло.
Филипп открыл стоявший здесь же шкафчик, и у него перехватило дыхание. И здесь ни единого полотенца, ни единой простыни. Пустые полки словно насмехались над ним. Филипп протянул руку, но его пальцы коснулись прохладного дерева.
Знамени не было.
Филипп застонал и вновь в отчаянии оглядел помещение. Затем вернулся в спальню и начал обыскивать ящик за ящиком.
Одно дело убрать картины и заменить бренди на херес. Но тут речь шла о жизни и смерти. Ярость бушевала в груди Филиппа. Он схватил одну из сорочек и разорвал ее пополам. Тонкая ткань жалобно затрещала.
Черт бы побрал Эвелин! Она не имела права что-либо менять. Она его жена, его собственность. Ему придется напомнить ей, кто здесь хозяин.
Филипп Реншо вышел из своей спальни и направился прямо по коридору к комнате Эвелин.
Дверь была не заперта, и он рванул ее на себя. Филипп редко заходил сюда. Да и то лишь для того, чтобы обзавестись, наконец, наследником и не дать Эвелин расслабиться ни на минуту Она ненавидела его ночные визиты, и это доставляло Филиппу какую-то извращенную радость. Он схватился руками за полог и рванул его в сторону.
Однако вопреки его ожиданиям Эвелин не подскочила от ужаса. Ее кровать была пуста, и Филипп удивленно смотрел на нетронутое белое покрывало.
— Ее светлости здесь нет, милорд, — раздался за его спиной знакомый голос, и Филипп обернулся.
Старлинг, его преданный дворецкий, стоял на пороге.
Хотя нет, не такой уж преданный, судя по тому, что в грудь Филиппа уперлось дуло его же собственного пистолета, предназначенного для дуэлей.
— Это я вижу и сам, Старлинг. Отдайте мне пистолет сейчас же и скажите, где она.
Старлинг переминался с ноги на ногу, не в силах ослушаться приказа.
— За домом следят, милорд.
Филипп почувствовал, как его желудок болезненно сжался. Он и так сильно рисковал, придя сюда, и уж никак не ожидал ослушания, а тем более угроз. Филипп нашел в себе силы насмешливо улыбнуться:
— Так, может, мне спросить у соглядатаев, где моя жена?
— Ее нет. Она уехала на званый вечер, — натянуто ответил Старлинг. — Если вы не уйдете, я позову людей с улицы.
Филипп тихо засмеялся и сделал шаг к худощавому, похожему на веретено дворецкому. Он вырвал пистолет из рук Старлинга, прежде чем тот успел
— Ну и как же ты их позовешь? Испустив последний вздох?
Он почувствовал, как дворецкий судорожно сглотнул, а потом с удивлением увидел, как Старлинг достал откуда-то огромный кухонный нож и приставил его к груди хозяина. Филипп ощутил кончик его лезвия сквозь жилет. В тусклых отсветах свечи он увидел горящую в глазах Старлинга ненависть.
— Мне нужно всего лишь закричать, милорд. Окно открыто. Наблюдатели немедленно примчатся сюда. Только живым вас уже не застанут.
Филипп отпустил дворецкого, толкнув его при этом так, что тот едва не потерял равновесие.
— Моя жена взяла необходимую мне вещь. Знамя. Ты знаешь, где оно?
Старлинг покачал головой, все еще сжимая в руке нож.
— Тогда передай ей, что я еще вернусь.
Старлинг с облегчением привалился к перилам, когда хлопнула входная дверь. Потом он подошел к окну и увидел, как Филипп Реншо отъехал от дома в простом экипаже. Дворецкий оглядел полутемную улицу. Действительно ли за домом наблюдали? Он блефовал и только теперь, когда все закончилось, понял, что дрожит. Старлинг заткнул нож миссис Купер за пояс брюк.
Он взял свечу и прошел в конец коридора, где располагалась маленькая гостевая спальня. Из-за двери не доносилось ни звука. Леди Эвелин спала, и Старлинг вздохнул с облегчением.
Он не удивился тому, что его хозяйка здесь. Она ночевала в этой комнате на протяжении нескольких недель, и Старлинг прекрасно знал, что не одна. Сначала он был ошеломлен, но потом посчитал, что ничего ужасного в таких отношениях нет. Сэм ему нравился. К тому же на него можно было положиться, и все домочадцы чувствовали себя в полной безопасности, когда он находился рядом. Старлинг дотронулся до рукоятки ножа все еще дрожащей рукой. Он слишком стар для подобного рода занятий.
А Филипп Реншо еще вернется.
Старлинг не знал более жестокого человека. Передернувшись, он опустился на пол напротив двери, положил нож рядом с собой и приготовился к долгой ночи.
Как ни неприятно ему было это признать, но леди Эвелин нуждалась в Сэме Карре как никогда.
Все они в нем нуждались.
Глава 41
— Лорд Уэстлейк объяснил, почему ты не мог приехать повидать меня, Синджон. Ужасные обвинения и ни одного правдивого, — произнесла графиня Элизабет, когда они с сыном сидели в гостиной Уэстлейка.
Марианна проводила графиню в комнату, а сама удалилась, чтобы сын с матерью могли поговорить. Синджон понятия не имел, что именно рассказал граф жене, но она была безупречной хозяйкой.
— Ты хорошо выглядишь, — произнесла леди Элизабет. — Даже Каролина заметила.
— Я рад, что ты оправилась от шока.
Графиня отмахнулась.
— Я так счастлива видеть тебя живым, Синджон. Я скучала по тебе и ужасно боялась, что ты погиб. Я провела в Лондоне несколько недель в надежде получить от тебя хоть какие-то известия, а ты тем временем жил совсем рядом. Ты мог бы написать мне или Каролине.