Цена ошибки некроманта

Кузнецова Дарья Андреевна

— Хороша штучка, — разбавил тишину Дорк. — С норовом. Так держать, — он насмешливо подмигнул.

— Узнаю про тотализатор — пoжалеете, — спокойно усмехнулся в ответ Блак.

— Какой тотализатор? — убедительнo изобразил удивление сержант.

— Любой.

На этом разговор прервался уже хотя бы потому, что фургон приткнулся на пустующую стоянку возле участка.

Заместителя в кабинете не оказалось, наверное, пошёл допрашивать свидетелей. Адриан грохнул на его стол книгу убитого, поколебавшись пару секунд, положил сверху записную книжку, а себе взял папку с газетными вырезками. Здравый смысл подсказывал, что всё самое интересное,

объясняющее приезд журналиста, будет именно там. И в записной книжке, конечно, но тратить силы и нервы на разбор незнакомого почерка Блаку сейчас не хотелось.

Подборка бумаг в папке… мягко говоря, настораживала и не радовала, особенно вкупе со способом убийства. Проглядев заголовки, Адриан тихо ругнулся себе под нос и набулькал полную кружку кофе — большую, на три четверти литра. С точки зрения ценителей напитка — кощунство, но Блаку было на них плевать. Он вообще не любил кофе, но эта горькая чёрная жижа хорошо прочищала мозги.

Жёлто-серые вырезки из разных газет со всех сторон освещали единственное событие двадцатилетней давности: появление последнего зарегистрированного одержимого. Случай общеизвестный, произошёл на памяти Адриана, и они разбирали его на занятиях, но за давностью лет, конечно, детали забылись. Гораздо лучше помнилось, как мать переживала, что ему придётся с этим всем столкнуться, некромант же, а тут — такие ужасы.

Явление вселения духов в тела живых людей было не слишком уж редким и чаще всего не заканчивалось ничем серьёзным. Долго удержаться в живом теле духи не могли при всём старании, собственная душа так или иначе вытесняла интервента. Вероятность того, что этого не произойдёт, была ничтожно мала и чаще всего подобное происходило при добровольном согласии живого, которому такой обитатель не причинял особого вреда. Изгнать его было легче лёгкого, несмотря на то что в прежние времена таких людей боялись. И не только их.

Раньше одержимыми называли людей, творящих под воздействием духов всякие страшные вещи. Никто за давностью лет, конечно, не мог точно сказать, действительно ли там участвовали духи или проблема была в собственной психике, но с появлением Разлома старая сказка обрела новое, по — настоящему жуткое лицо.

Первый одержимый появился лет через пятнадцать после возникновения Разлома, и пока люди поняли, с чем вообще имеют дело, едва не выпил досуха ближайший крупный город. Тело человека, которым управляло… нечто. Нечто достаточно разумное, чтобы успешно скрываться и ускользать от некромантов. Нечто, способное поглощать энергию в немыслимых количествах: в отличие от пожирателя, от переизбытка силы одержимые не дохли.

Двоих следующих удалось уничтожить ценой меньших жертв — некроманты хоть немного были готовы к появлению этого существа. Последнего, o явлении которого повествовали вырезки, двадцать лет назад поймали на удивление быстро, он не успел убить и сотни несчастных. Последней жертвой стал некромант Дионас Бург, уничтоживший тварь ценой собственной жизни.

Читал Блак медленно. Для человека деятельного эта собственная медлительность была сложным испытанием, но за годы он уже приноровился. Он старательно проговаривал слова про себя, делал паузу после каждого предложения, проверяя, дошёл ли смысл прочитанного до сознания, и если нет — перечитывал заново. Газетные заметки в этом смысле были для некроманта почти благословением Творца: хороший стиль, простая речь, недлинные предложения, отсутствие сложных витиеватых конструкций. Так что читал

их Адриан почти бегло, если сравнивать с какими-нибудь указами и законами.

Вырезки начинались со статьи об артефакторе Алоисе Мане, который стал сосудом и, соответственно, первой жертвой. Служившие у Разлома некроманты сами обеспечивали собственный быт, но не всё и не всегда они могли сделать самостоятельно, кое для каких работ приходилось звать специалиста, чтобы хотя бы указал место неисправности и проинструктировал, что с ней делать. Алоис Ман был из числа таких приглашённых специалистов. Доподлинно неизвестно, в какой момент и как он подцепил пассажира, нo большинство журналистов и экспертов сходилось во мнении, что произoшло это где-то в дороге, на обратном пути.

Больше всего было рассказов о жертвах: сотня человек, широкий простор для всевозможной пишущей братии. В основном трагические, хорошо написанные истории, так любимые обывателями, жаждущими пощекотать себе нервы. Попались нескoлько плохих копий протoколов вскрытия и допросов душ убитых, но ничего вразумительного или интересного, на взгляд Адриана, в них не содержалось.

По мнению убитого журналиста, пoхоже, тоже, потому что во всех этих вырезках были подчёркнуты только места и даты смерти. Пришлось, ругаясь и костеря Разлом с его духами, искать подробную карту того региона, крепить к доске на стене поверх карты Клари, доставать большую лупу и, беспрестанно матерясь, искать населённые пункты. Чтение карт давалось некроманту ещё сложнее, чем рукописный текст.

Постепенно лист покрылся криво торчащими во все стороны булавками. Воткнув последнюю, Адриан отошёл, зажмурился, потёр глаза, пытаясь дать им отдых. Хоть он и понимал, что дело совсем не в глазах, но массаж этот на удивление облегчал состояние. Немного отдохнув, Блак наконец критически взглянул на дело рук своих — и озадаченно присвистнул.

Жертвы явственно отмечали путь одержимого. Условную прямую линию вдоль Разлома.

Аномалия эта расположилась в гористой местности. Именно там брал своё начало Ржавый хребет, тянулся вдоль всего Белого лепестка, на дальней его окoнечности отрезающий Клари от Фонта и упирающийся в море. Но одержимый двигался в другую сторону, в совсем уж дикие места у основания лепестка. Там разлом упирался в Границу — пространственный шов между лепестком и Сердцевиной.

Покойный Морриг Вист мог быть хоть самым неприятным человеком во всём мире, но здесь он оказался совершенно прав: подобное поведение одержимого не укладывалось в обычную логику этих существ. Опрометчивo, конечно, выводить статистику из трёх случаев, но они тем не менее отличались от этого. Одержимые рвались в толпу, туда, где больше людей, больше пищи, а здесь… Мелкие не городки — посёлки, в основном шахтёрские, где он не задерживался. Более-менее крупный населённый пункт — фелет, где и закончился его путь.

Что понадобилось в тех краях одержимому? Очень интересный вопрос.

Надеялся перебраться в Сердцевину? Довольно глупый в его случае поступок, потoму что за пределами Белого лепестка духи теряли свою силу и очень быстро таяли, не в состоянии питаться — ни черпать энергию из потока, чуждого им, ни поглощать силу живых существ. Это разумные сочетали в себе все силы и могли использовать собственные таланты по всему миру, а стихийные порождения, к которым относились и потусторонние сущности, за пределами родных лепестков не выживали. Особенно крупные и сильные.