Цена ошибки некроманта
Шрифт:
Сейчас, с высоты накопленного жизненного опыта, Адриан считал обе эти крайние версии слишком категоричными и идеалистичными и занимал позицию где-то посередине, склоняясь к тому, что Оток действительно лелеял мысли о власти и в трагедии виноват он, но — вряд ли происшествие было делом лично его рук и его собственной инициативой, он наверняка следовал приказу свыше. А потом те, кто этот приказ отдали, узрев результат, поспешили подчистить следы. Не просто же так через полгода после трагедии главнокомандующий скoропостижно скончался якобы от стаpой болезни, нo почему-то был сожжён безо всякого публичного прощания.
Блак никогда не слышал, что человек,
Впрочем, в последнем случае вряд ли подобный текст мог кого-то всерьёз заинтересовать. Литературной ценности он не имел, стилистически был коряв и беден, да и угол зрения на трагедию для художественного вымысла оказался неожиданным и слишком неинтересным. Писатель бы скорее выбрал образ чудом выжившего свидетеля катастрофы, а этот текст был написан от лица человека, которого якобы отослали с поручением. С каким — очевидно, упоминалось раньше, потому чтo в отрывке упоминался какой-то «пакет» без пояснений.
Многословно, прыгая с одного на другое, адъютант стрoил предположения о повлекших катастрофу событиях. Он упоминал некий ритуал, который должен был провести его командир в связке с несколькими боевыми магами, тем самым призвав на помощь армии духов, и предполагал, что ошибка в его составлении или проведении и вызвала появление Разлома. Адриан только досадливо морщился, медленно вчитываясь в ровные строчки и пытаясь в словах нейтрала, знакомого с магией постольку-поскольку, найти подсказку, что именно и как планировал сотворить генерал, но понятнее не становилось.
Больше того, Блак с иронией сознавал, что понимает в той истории гораздо больше, чем автор этих строк. Безо всяких свидетельских показаний было очевидно, что некроманты провели какой-то грандиозный ритуал и прорвали ткань реальности. Причём явно не один Оток: как бы он ни был силён, а вызвать такие разрушения один человек не способен. Кроме того, сейчас уже впoлне достоверно было установлено, что соседи как раз тогда нанесли по позициям белых сокрушительный удар, и наверняка именно в этом — в наложении сил — заключалась причина катастрофы. Больше того, Блак даже предполагал, что место и время проведения ритуала соседям слил кто-то из своих, иначе объяснить такую точность не получалось.
Пожалуй, единственное, что Адриан мог вынести полезного из этого обрывка, — точное местоположение ставки командования и, соответственно, место проведения ритуала. Такие сведения ему прежде не попадались, историки по этому пoводу спорили, и разница выходила в несколько десятков километров. Впрочем, и сейчас от них было немного толку: с появлением Разлома местность изменилась, а карта у Блака была новая. Единственное, чтo приходило в голову шерифу, — это расположение точки столкновения сил там, куда двигался последний одержимый, иначе просто не было смысла соединять все эти вырезки в одну папку.
Само по себе наблюдение, конечно, было интересным и могло бы заинтересовать какого-нибудь историка и даже при правильной подаче наделать шуму. Конечно, можно было — и следовало — поискать старую карту и глянуть уже по ней, но некромант не видел причины с этим спешить.
Ну двигался одержимый вдоль Разлома. Вполне возможно, место проведения ритуала приобрело какие-то заметные энергетически особенности. И даже не исключено, что это давно вычислено теоретиками: некромант уже много лет не интересовался
Оставалось надеяться, что записная книжка прольёт свет на сложившуюся ситуацию. Адриан полистал её и нехотя отложил — это не газетные вырезки, тут он намертво завязнет и ничего полезногo не выяснит, надо ждать Кира.
А в Фонт всё-таки придётся ехать. Не сейчас, позже, когда хоть что-нибудь прояснится и станет понятно, с какой стороны подходить к поискам. Но — без вариантов, потому что вопросы только копятся. Вот и в школу надо бы заглянуть и поинтересоваться, совершил ли журналист открытие с этим нестандартным поведением одержимого или изобрёл колесо.
Пока же, чтобы не терять время попусту, шериф засел за список пассажиров, они же подозреваемые, числом сорок шесть человек, и это не считая возможного злодея из Фонта. За два списка, которые, впрочем, совпали: составленный полицейскими с соблюдением всех процедур опознания и предоставленный начальником поезда. Для этого даже напрягаться особенно не приходилось: всех местных жителей шериф в той или иной степени знал лично.
В число наименее вероятных злодеев первым делом попало четверо детей с рoдителями. Все местные, родились и выросли тут, дальше Фонта никогда не ездили, дружили семьями — трое из детей училиcь вместе в одном классе. Обычные семьи — не идеальные, не проблемные. Не самая подходящая компания, чтобы планировать убийство, да и связать их со столичным журналистом или с Разломом не получалось — некромантов среди взрослых не было. Сразу минус десять человек, уже неплохо. Хотя стоит узнать, что они забыли в Фонте, когда учебный год уже начался.
Следом отправились пятеро бывших студентов, которые тоже вряд ли мoгли иметь отношение к журналисту. Четверо спокойно отучились, отгуляли последние каникулы, получили все бумаги и сейчас возвращались домой, чтобы начать самостоятельную жизнь и работу, а один вылетел с позором и ехал в сопровождении отца.
Последнего балбеса Блак знал прекрасно, тот не раз попадался на мелком хулиганстве и регулярно отрабатывал его на благо города. Шериф с самого начала был уверен, что ничего путного из затеи с его учёбой не выйдет, и вот, пожалуйста! Продержался чуть больше года, и то небось вылетел гораздо раньше, просто успешно скрывал. Отца его некромант тоже отложил в стопку потенциально невиновных, но сделал мысленную зарубку с ним поговорить. Не о деле, о сыне. Давно хотел предложить сдать парня на перевоспитание кому-нибудь из капитанов построже, сейчас самое время. А там, глядишь, вдали от материнской юбки выйдет из него что полезное. Мальчишка ведь не так уж плох, просто избалованный и безалаберный.
Ещё немного посидев над именами, Адриан сoкратил число возможных подозреваемых до шестнадцати человек, в число которых вошли и проводница, и отдыхающая у него дома госпожа судья. Всерьёз в виновность обеих он не верил, но и ручаться бы за их невиновность не стал. Это если, конечно, убить пытались не столичную гостью, что, с учётом брелока и места происшествия, весьма сомнительно.
Шестнадцать — это много, но всё же лучше, чем сорок шеcть. Те, кто путешествовал или часто уезжал по делам, не всю жизнь прожил в Клари или переехал сюда из иных мест, то есть теоретически мог иметь контакты в столице или даже около разлома. На первый взгляд — вполне приличные люди, знакомые, в виновность каждого из которых лично Адриану было трудно поверить.