Цена ошибки. Трилогия
Шрифт:
Трясущимися руками мексиканец открыл коробку, показав взгляду сержанта лежащую внутри фасоль, густо перемазанную томатным соусом и пару маленьких кусочков мяса.
– Надо проверить, нет ли там у тебя чего-то постороннего. Ласково сказал Мэтт и засунул свою лапу внутрь коробки.
– Твою мать, как ты это жрешь! От показного добродушия сержанта не осталось и следа. Он вытер свою руку об одежду мексиканца, затем выбил из рук спика злополучную коробку. Она упала в дорожную пыль, но не перевернулась, как надеялся Мэтт. Ну, значит, надо продолжить шоу.
– Куда! Заорал он на несчастного спика, который попытался было поднять коробку.
– Я не могу тебе разрешить проход на базу в таком виде. Ты же слишком пыльный, запачкаешь там у нас все. Мексиканец действительно выглядел не очень, одежда его запачкалась в пыли, пока он выбирался из канавы.
– Но я могу тебе помочь, выбив из тебя пыль. Опять с показным добродушием сказал сержант. С этими словами он пробил три удара, со стороны вроде и несильных, в грудную клетку мексиканца. Это со стороны, сам
– Ну вот, ты снова чистый. Можешь не благодарить, я всегда готов помочь человеку в трудную минуту. Крикнул ему Мэтт, поворачиваясь спиной.
Остальные морпехи едва стояли на ногах от хохота.
– Ну сардж, ты сегодня превзошел сам себя! С трудом выговорил один из них, между периодами неудержимого смеха. В это момент на дороге, ведущей к посту, показались три машины с летчиками, и, солдаты, еще улыбаясь, начали поднимать шлагбаум. Никто из проезжающих машин даже не посмотрел на маленькую скрюченную фигурку, бредущую по обочине.
Пытаясь унять боль в груди, усиливающуюся с каждой минутой, чернорабочий авиабазы Серхио Рамирес еле доковылял до своей подсобки с ведрами, щетками и швабрами. Сердце его бешено колотилось. Судя по боли в грудной клетке, этот урод сломал ему ребро, а может и два. Любой наклон или подъем по лестнице теперь отзывался резкой болью, да такой, что темнело в глазах. Даже дышать теперь надо было с осторожностью, глубокий вздох или просто кашель также вызывал боль в груди. Но сердце Серхио учащенно билось не поэтому. Этот тупой сержант даже не представлял себе, насколько он был прав, говоря про бомбу. Сегодня мог окончиться провалом пятнадцатилетний труд десятков, даже сотен людей, и все из-за одного расистского ублюдка.
Человека, над которым издевался сержант морской пехоты Мэтью Бут и в самом деле звали Серхио Рамирес. На этом сходство с его легендой в США и реальной биографией заканчивалось. Серхио был никакой не мексиканец, он был испанец, в шестилетнем возрасте, вывезенном из охваченной гражданской войной родной страны в СССР. Их было не мало, взрослых, которые сражались на проигравшей стороне и детей, который покинули Испанию вместе с родителями, или уже, будучи сиротами. Тогда, в 1938 году, сидя на палубе советского парохода, торопливо выходящего из горящей после налета итальянских "Капрони" Барселоны, шестилетний Серхио отчетливо понял: у него больше нет родины. Есть только страна, которая его приютила, дала ему пищу, крышу над головой, образование..
И он со всей свойственной горячему южному темпераменту пылкостью стал служить этой стране, которая заменила ему родную Испанию. Кумиром Серхио стал Рубен Ибаррури, сын Пассионарии, Долорес Ибаррури, ставшей лидером нескольких сотен тысяч испанцев, оказавшихся в СССР. Когда фашисты напали на Советский Союз, Рубен, как многие испанцы не остался в стороне. Командуя пулеметной ротой, гвардии старший лейтенант Руис Рубен Ибаррури действительно реальным героем. Летом 1941 он был ранен, когда отражал атаку немецких танков в белорусских лесах под Борисовым. Был награжден орденом Красного Знамени, после госпиталя вернулся на фронт. И был смертельно ранен при отражении немецкой атаки под Сталинградом 24 августа 1942 года. Когда бой закончился, перед позициями роты лежало более сотни немцев. Но на ту войну Серхио не успел, он окончил школу-интернат уже после победы. После службы в советской армии ему предложили учебу уже в другой школе, разведывательной. Потом заброска и легализация в Мексике, переход Рио-Гранде, уже в качестве мексиканского иммигранта. Получить в США вид на жительство а затем и гражданство оказалось несложным, после учебы в разведшколе все тесты и экзамены американцев показались ему совсем детскими. Дальше он приехал в Юму и устроился на военную базу уборщиком. Две недели назад другой советский агент передал ему четыре емкости с подрывными зарядами, которые завез на авиабазу внутри больших пластиковых бидонов с моющим средством. Как емкости попали внутрь фабричным способом запечатанных бидонов, Рамирес не знал. Его задачей было скрытно извлечь эти емкости и разместить их в неприметных, но строго определенных местах вентиляционных систем двух корпусов учебных классов, для летного и технического состава. Это было несложно, чистка и уход за вентиляцией и были основной работой Рамиреса. И вот теперь этот сержант-расист чуть было все не испортил. В коробке с буррито под вторым дном, лежали детонаторы, единственные недостающие части четырех адских машин, уже ждущих своего часа в приемниках коробов приточной вентиляции. Остальное все было на месте, подрывные заряды, часовые механизмы. Не хватало только детонаторов, чтобы большинство техников и летчиков, проходящих переподготовку на новые самолеты, отправились в мир иной. В емкостях находился зоман, отравляющее вещество нервнопаралитического действия, более чем в два раза эффективный, чем зарин. И если бы этот сержант-горилла был внимательней, когда сунул свою руку в коробку с обедом Рамиреса, и обратил бы внимания, что коробка гораздо мельче изнутри, вся многолетняя операция пошла бы прахом. Но все, ему надо торопиться. Серхио достал нож, аккуратно раскрыл двойное дно коробки, переложил детонаторы в карман рабочего комбинезона и вышел из подсобки. Коробку с обедом он выбросил в ближайшую урну по дороге. Вошел в дверь с надписью "для обслуживающего персонала" и начал медленно опускаться по лестнице на технический этаж первого корпуса. В первом корпусе на двух этажах находились кабинеты, где летчики и операторы сразу четырех эскадрилий морской пехоты проходили переподготовку на новейшие "Фантомы" и "Скайхоки". Серхио предварительно выполнив рутинные процедуры по очистке входного фильтра, оставив секцию воздуховод, идущей от фильтра открытой. Потом тщательно подмел и вымыл само помещение. И в довершение, убедившись в отсутствие случайных наблюдателей, аккуратными и точными движениями установил детонатор и взвел часовой механизм, поставив четыре часа задержки. Потом задвинул закладку подальше в приемник воздуховода и установил снятую секцию на место. Ему еще надо выполнить аналогичные процедуры в трех местах - в правом крыле этого корпуса и соседнем корпусе, где идет переучивание технического персонала для работы с новыми самолетами. Если, с учетом его плохого состояния, установка закладки заняла почти час, то он как раз успеет покинуть базу. Караул, и главное, этот проклятый сержант уже сменился, а другая смена нормальная, они не придерутся к тому, что он уйдет пораньше. Надо только после зайти к дежурному технику и поставить отметку о выполнении регламентных работ в журнале обслуживания. И заодно отпросится сегодня пораньше, чтобы на посту не задавали лишних вопросов. Тем более, он и в самом деле неважно себя чувствует. Это даже со стороны видно, судя по сочувственным взглядам других уборщиков, которые он ловил на себе, когда шел к месту своей второй закладки.
Так размышлял Серхио Рамирес, выполняя свою работу, а тем временем события развивались своим чередом. Пропустив в баре пару бокалов пива, сержант Мэтью Бут вышел из прохладного помещения на жаркий асфальт между корпусами центра. Остальные солдаты из его караула пошли в казарму отсыпаться после дежурства, а ему спать почему-то не хотелось. Что-то свербело в его голове, какая-то мысль то появлялась, то снова ускользала. Но завтра снова заступать в караул, увольнительные отменены и поэтому надо идти в казарму, не спать, так просто отдохнуть. Когда он проходил мимо технического корпуса, то увидел в урне выброшенную знакомую коробку и в голове снова начала оформляться какая-то мысль, но ее перебил отставший морпех из его караула, заметивший его взгляд.
– Поздравляю сардж, теперь я вижу, что твой сегодняшний прикол окончательно удался! Этот маленький говнюк оказался гордым и теперь будет работать голодным до вечера! И жизнерадостно заржал. И мысль опять ускользнула из головы сержанта. И только, когда они сыграли пару партий в покер и стали укладываться спать, сержант понял, что все время его так беспокоило в этой чертовой коробке с этим чертовым буррито. Снаружи она высокая, а внутри мелкая, он же сразу наткнулся на дно, как только опустил туда руку! Значит, этот проклятый спик точно что-то пронес на базу. Поделиться своими соображениями с остальными? А если он ошибся? На смех же подымут! Нет, он вполне может разобраться и сам, кого ему бояться, этого заморыша, что ли? А если этот мексиканец и вправду окажется шпионом, то его, сержанта, наверняка повысят, и может даже, наградят. С этими мыслями сержант поднялся, застегнул ремень с кобурой и стал надевать форменную рубашку с короткими рукавами. На вопросительные взгляды своих подчиненных он бросил коротко:
– Не спиться. Пойду, пройдусь. Выйдя из здания казармы, он быстрым шагом направился в корпус размещения технических служб. Фамилию мексиканца он запомнил, осталось узнать у дежурного техника, где тот сейчас находится.
Серхио немного ошибся с расчетами. Он как-то упустил из виду, что в последнем крыле воздуховод с закладкой, куда требовалось установить детонаторы, находился гораздо выше остальных, почти под потолком. И для работы с ним требовалась стремянка. Она стояла в том же помещении, сложенная в углу. Надо было всего лишь разложить ее и передвинуть под воздуховод. В обычном состоянии разница по времени незначительна, но теперь, со сломанными ребрами, Серхио провозился на пятнадцать минут дольше. Он как раз присоединил детонатор и начал устанавливать на таймере один час задержки, как за спиной услышал знакомый ненавистный голос:
Так-так. И чем это ты, гаденыш, занимаешься? На мгновение оцепенев, Серхио принял решение. Сейчас станет ясно, сможет ли он поступить так, как Рубен Ибаррури, или нет. Плохо, что шкала таймера начинается с одной минуты. И очень плохо, что остальные три закладки наверняка найдут или успеют вывести людей из корпусов. Людей, Серхио горько усмехнулся, эти люди ничуть не лучше фашистов. Пока в голове мелькали эти мысли, руки Серхио двигались быстро. Установив таймер детонатора на одну минуту, он повернулся назад, выхватывая нож из кармана. Надо еще эту минуту выиграть. Сержант с изумлением смотрел, как двигается этот спик. В его движениях не было ничего общего с робким и дрожащим от страха мексиканцем, которого он бил утром, сейчас спик двигался, как хищный зверь. Но рефлексы, вбитые за годы службы в морской пехоте США, оказались сильнее, и поэтому сержант успел выхватить свой М1911 одновременно с броском ножа Серхио. Пуля сорок пятого калибра, разворотив грудь и проломив многострадальные ребра Рамиреса, бросила его назад и вниз, со стремянки, но падая и уже теряя сознание, Серхио с радостью заметил, что нож успел войти в солнечное сплетение сержанта. И улыбнулся. Потом его подхватил огромный черный тоннель, в котором он пронесся, бешено вращаясь, потом в конце тоннеля появился яркий свет и субстанция, только что бывшая человеком по имени Серхио Рамирес, увидела в этом свету черно-белое изображение, в котором остатками ускользающего разума узнала портрет своего давнего кумира, старшего лейтенанта советской армии, Героя Советского Союза, Руиса Рубена Ибаррури.