Шрифт:
Глава 1
Внезапная вспышка света закончилась ошеломляющим ударом о пол.
— Встать! — разнёсся под высоким потолком тёмного зала скрипучий голос непонятно откуда.
Их было пара десятков — ошарашенных, ничего не понимающих, с трудом пытающихся подняться на ноги. Обладатель скрипучего голоса не торопил, давая несчастным время прийти в норму — видимо, понимал, что сейчас подгонять бесполезно. Вспыхнул свет, привлекая внимание к узкому балкону-трибуне, торчащему из стены на высоте примерно трёх метров. На балконе виднелась фигура в темном балахоне, мрачно наблюдавшая за копошением людей внизу. Подождав несколько минут. неизвестный в балахоне снова подал голос:
— Призванные из дальних краёв, вы ничего не понимаете и боитесь, и могу сказать, что это не напрасно. Провидение направило вас сюда, чтобы дать второй шанс. Вы — аколиты, испытуемые, которых объединяет лишь невежество. Вы не знаете, кто вы — но вы узнаете, вы не помните своих имён — и они вам не понадобятся. Вы лишь заготовки для будущего величия! Вы будете измерены, вы будете взвешены, и цена ваша станет известна! Приходите в себя, аколиты, испытание начнётся через сто восемьдесят секунд! — с этими словами лампы погасли, и балкон погрузился во тьму.
Секунду ошарашенные люди пытались осознать сказанное… И только потом тишина сменилась стонами, воплями, возмущенным гомоном. Шум, порождаемый одновременно двадцатью говорившими, казался невообразимым… Точнее — девятнадцатью, один из «испытуемых» не присоединился ко всеобщей панике и бедламу: высокий, худой, поджарый черноволосый парень лет двадцати с небольшим смотрел на тонувший во тьме балкон холодным взглядом зелёных глаз. Его сосед, могучий детина непонятного возраста, повернулся к нему и спросил:
— Я смотрю, тебя не пугают угрозы? Подсадной, что ли?
— Не знаю, как и ты, — зеленоглазый отвернулся.
Он явно не хотел вступать в диалог, но здоровяк не собирался оставлять его в покое.
— То есть как — как я, а? — здоровенная лапища легла юноше на плечо, — Думаешь, много знаешь обо мне, олень?
— Я не помню ничего, что было раньше, — ответил зеленоглазый, резким движением плеча сбрасывая руку собеседника — Думаю, как и ты. Но, в отличие от меня, ты решил заняться установлением иерархии, а не важными вопросами.
— Ты о чём? — озадаченно выдал детина.
— Что у тебя на руках написано? — спросил юноша.
Здоровяк фыркнул, посмотрел на свою левую руку и сообщил:
— Ну тут, короче, СЛОН — «смерть легавым от ножа». — он провёл толстым пальцем по странным символам на первых фалангах пальцев. — Не знаю, откуда я это знаю, но знаю.
— А я не знаю, что за легавые, и прочитать знаки не могу. Хотя говорим мы на одном языке. Разве это не странно?
Детина хотел ответить, но понял, что зеленоглазый только что перевёл классический подкат в стиле «чё такой дерзкий? Чё так странно одет?» в конструктивный диалог и перехватил инициативу. Особенно в глазах остальных пленников, начавших уже оборачиваться на них.
Всё ещё можно было вернуть в нужное бывшему бандиту русло, но увы, время вышло — вспыхнули лампы, и неизвестны в балахоне снова оказался на виду — его балкон снова оказался подсвечен.
— Что ж, вы достаточно отдыхали, аколиты! Пришло время выполнить задание!
— В чём задание-то, дядя? — спросил кто-то из первого ряда, и ему поддакнули несколько голосов, — Слушать твой пафос?
Распорядитель дождался, пока стихнет поднявшийся смех, и заявил:
— Через трижды шестьсот секунд воздух из этих залов будет откачан. Он останется лишь в зале, отделанным белым мраморов. К нему ведут несколько путей, которые, начинаются за дверьми— он указал костлявым пальцем себе под ноги, и новые лампы выхватили из тьмы прямоугольник двустворчатой двери, — А через сто восемьдесят секунд этот зал зальёт пламя. Так что задача ваша простая, аколиты: выжить. Время пошло.
С этими его словами лампы снова погасли, а пленники ошарашенно уставились на высокую железную дверь, которая и не думала открываться. Уставились все, кроме одного. Жилистый поджарый парень с холодными зелёными глазами сделал короткий шаг назад, к стене.
***
— Бесполезно! Её не открыть! — двое могучих парней, похожих друг на друга так, что могли сойти за братьев — в основном это выражалось огромным объёмом мышц, прекратили попытки.
Первой мыслью, само собой, была попытка открыть двери вручную, благо, стальные двери были украшены достаточно аляповатыми, но массивными и ухватистыми узорами. Несмотря на всю ухватистость, впрочем, сдвинуть створки хоть на сантиметр не удалось даже когда они взялись вдвоем..
— А что это за крюк? — спросил один из силачей, случайно подняв взгляд.
Крюк был встроен в стену рядом со створкой примерно на той высоте, на которой тяжеловес мог дотянуться в прыжке. Ну он и подпрыгнул, напряг могучие мышцы и повис. Секунду ничего не происходило, а потом крюк подался вниз, и одновременно стальные створки начали раздвигаться. Увы, массы качка не хватило: дверь лишь приоткрылась, так, что в щель можно было разве что ладонь протиснуть.
Качок между тем отпустил крюк и под вздох разочарования зрителей шлёпнулся на пол.
— Братан, помоги, — парень не собирался сдаваться и на этот раз подпрыгнув, протянул руку товарищу.
Тот прекрасно понял намёк и, схватившись за руку, подтянулся, отрывая ноги от земли. Увы, вопреки всем законам логики дверь открылась ровно на те же пару сантиметров, что и раньше, а потом качок снова отпустил крюк и упал на пол, на этот раз вместе с товарищем.
— Да что ты не держишься-то? — спросил тот самый парень, который выпендривался перед смотрителем, — Мало каши ел?
— Сам попробуй, — огрызнулся качок, помогая встать товарищу, — Он круглый и тонкий, не ухватиться.
— Вместе с тем мысль вроде правильная, — заметил второй, — Что-то нужно сделать с крюком. Только вот что?
— Ничего. Крюк лишь часть решения, не более, — заявил зеленоглазый, который всё это время молча смотрел на дверь.
— А что тогда делать, — раздался панический возглас первого парня, — Подыхать?
— Не знаю. Но, может быть, тебе, олень, не стоило бочку катить на местного смотрящего, — выступил детина с криминальными татуировками, — Тогда не попали бы в такую жопу.
— Чё сказал? — выскочил вперёд задира и протиснулся к зеку, который никуда не уходил из задних рядов.