Цена равенства
Шрифт:
– Нет, отец не будет с нами завтракать. Да, ты можешь выпить и его кофе тоже.
В детстве Данька был невозможным обаяшкой. И жутким шкодой. Мама жаловалась, что не может его ругать: когда Даня смотрел на нее своими огромными глазищами в пол-лица, ее злость мгновенно испарялась. И мамуля приноровилась отчитывать его, отвернувшись. Я как-то зашла в комнату и вижу: этот маленький негодник за маминой спиной корчит ей рожи. Как давно это было! Теперь вон какой бугай вымахал! Выше тебя. Бреется, говорит басом.
Зато Катя еще маленькая. У меня есть
– Нет, Катя. Никаких киндер-сюрпризов! Доешь яичницу, и я дам тебе печенье с шоколадной крошкой!
Куська совершенно уверена в своей неотразимости. В прошлый раз, в гостях у родителей, она шлепала по полу босиком. Папа ей сделал замечание: «Надень тапки, красавица!» Через пять минут смотрю, она по-прежнему босая. Я ей: «Катя, ты слышала, что дедушка сказал?» А она мне: «Слышала. Он сказал, что я красавица!». Мне бы ее самоуверенность! Особенно сейчас!
Спальня. Шр-р-р. Это отъехала в сторону дверь платяного шкафа. Чистые поглаженные рубашки висят на плечиках. Трусы на средней полке слева, носки – в комоде.
О чем я? Да, дети… Я – мать! Что бы ты ни говорил, дети для меня – самое дорогое в жизни. Я всегда была рядом с ними. Переживала их радости и горести. Утешала, когда им было плохо.
А ты делал карьеру. Пропадал на работе допоздна. Или не на работе, а у любовниц? Подонок! Так или иначе, но тебя никогда не оказывалось рядом, когда ты был особенно нужен нам. Ты в это время заключал контракты, вел переговоры. Или спасал свой бизнес. Хотя в восьмом году так и не спас. Пришлось идти в госструктуру. Но разницы никакой: мы как тебя не видели, так и не видим. А денег стало меньше.
Помнишь, в девятом классе наш сын победил на олимпиаде по математике? Мы пообещали Даньке, что все вместе сходим в «Макдональдс» – отметить событие. Но позвонили с работы, и ты сорвался на какое-то экстренное совещание. Данила мечтал, чтобы именно ты, отец, оценил его успехи, похвалил. А получилось, как всегда. Мы сидели за столиком втроем, я держала на коленях малышку-Катю. И раз за разом повторяла расстроенному Даньке: «Папа очень гордится тобой, сынок!»
А когда Куська упала с качелей и разбила нос? У тебя в тот день случилась хакерская атака, и ты, бросив все, рванул в офис. И потом целые сутки не вылезал оттуда… Для тебя работа всегда была важнее детей.
– Вот твое печенье. Ну и что, что горячий! Подуй на него. И пей маленькими глоточками.
А когда ты возвращался из офиса, бесполезно было что-либо рассказывать. Тебе было неинтересно. И неважно. Ты платил деньги, чтобы избавиться от беспокойства о нас. Твоя забота выражалась в рублях. Ты отлично помнишь все потраченные суммы. Точно перечислил – и новый комп, и джинсы с зимней курткой… А сколько ты тратишь на свою любовницу? Ты, мерзкий лицемерный ублюдок!
Я и дети – мы всегда были для тебя лишь атрибутом успешности. Ты хвастался друзьям, какая у тебя «правильная» семья. Жена – искусствовед, двое детишек: старший мальчик и младшая девочка. Как в рекламе каких-нибудь вредных чипсов.
Пам-пам-парам… Звонок твоего мобильного – марш из «Звездных войн». Значит, звонят с работы. Слышу из-за двери твой приглушенный голос: «Да, Николай Федорович. … В понедельник обязательно сделаю. … Нет, не забуду. Хороших выходных! … Спасибо».
Конечно, не забудешь, конечно, сделаешь. На работе – ты идеальный. А для дома остаются слабости, болячки… Когда ты болеешь, то становишься просто невыносимым. Стоит только температуре подняться до тридцати семи, сразу начинаешь разыгрывать из себя умирающего лебедя! Ох, у меня не дышит нос! Ах, у меня раскалывается голова! И я должна бросить все дела и ухаживать за тобой. А сам не встанешь даже за стаканом воды. Все подай, принеси, подогрей, остуди… Хуже ребенка! Спасибо, хоть утку не требуешь. Попробовала бы я целый день проваляться в постели с одним насморком!
А когда Куська болела ветрянкой, ты вообще сбежал из дома. Бросил нас. Сказал, что не высыпаешься и поэтому днем не можешь сосредоточиться. Что я тебя бужу. Конечно – ночью я то и дело вставала к дочке. Переодеть в сухую рубашечку. Или холодный компресс на лобик положить. У нее температура была под сорок. И язвочки сильно чесались. Она лежала в кроватке вялая, как снятая пятнистая шкурка. Ничего не ела, только пила. Кисленький клюквенный морс. Бедная моя девочка!
На самом деле ты просто испугался заразиться. Ты ужасно мнительный. Вот и сбежал к матери. Железная леди специально для тебя комнату держит – как запасную площадку. Все надеется, что ты от меня уйдешь. Наконец-то дождалась!
О чем я? Да, о детях. Ты всегда рассматривал детей как конкурентов. И ревновал меня к ним. Считал, что любовь, отданную детям, я отнимаю у тебя. Как будто это дефицит, которого на всех не хватит. Недаром ты не хотел Куську! Но это у тебя любовь в дефиците. А у меня – неиссякаемый запас: и для детей, и для тебя. Но тебе всегда мало – ты догоняешься на стороне.
Хлоп! Это дверь гостиной. Там твой ноутбук с почтой. С письмами от твоей любовницы. Когда же ты, наконец, уйдешь? И куда ты пойдешь? К матери? Или к ней?
Ты сказал, что у тебя с этой «Страховкой» был только секс. Секс-секс-секс. Неужели это единственное, что вам, мужикам, нужно? А любовь и доверие для вас ничего не значат.
Я думала, что ты уже успокоился. Все-таки не мальчик. Успокоился, сублимировал основной инстинкт в работе. По крайней мере, перестал постоянно намекать мне о своих потребностях. Но, как говорится, черного кобеля… Сколько же секса тебе нужно, ублюдок? Если вспомнить график твоих вечерних «совещаний»… Или ты встречался с ней еще и днем? Какая мерзость!