Цена равенства
Шрифт:
Я так и не сказал Миле, что мы с тобой поссорились. Сначала хотел позвонить, наорать на нее за то, что она меня спалила, но сдержался: тактически неправильно рушить сразу все. Пусть Мила пока повисит в режиме ожидания, а когда мы с тобой помиримся, с ней придется расстаться; жалко, конечно, до чертиков – мне такой страстной девчонки уже не найти, но семья приоритетней.
Но это потом. А сейчас я, как образцовый муж, звонил домой каждый день, но разговаривал только с детьми. Данька едва цедил слова сквозь зубы – ты уже обработала его на тему, какой я предатель и подлец. А уж сын-то должен был бы меня понять как мужик мужика; он сам меняет подружек как расходники и всегда носит в кармане пачку презервативов. Это я научил его предохраняться, чтобы не вляпался ненароком
– Папочка, ты когда приедешь?
– Скоро, Катёнок, скоро. Как только бабушке станет лучше.
– А когда ей станет лучше?
Да, когда, по твоим расчетам, бабушке Зое станет лучше? Недели хватит или ты планируешь, что моя мать впадет в длительную кому? Такая перспектива тебя бы очень порадовала!
Ты ни разу не подошла к трубке, хотя я постоянно просил дочку позвать тебя – чем отговаривалась перед ребенком, солнышко? А по мобильнику сразу же давала отбой. Надеюсь, у тебя хватило ума не заносить мой номер в черный список? Танька, сколько можно разыгрывать из себя оскорбленную невинность? Ты же не дура, понимаешь, что мы не можем просто так разбежаться: у нас дети, дом, совместное имущество. Да и не хочу я разбегаться! А ты уперлась в своем долбаном упрямстве.
В общем, я решил слегка ускорить события: обычно после зарплаты я сразу же перебрасываю деньги на твою карточку, но в этот раз решил ненадолго придержать перевод и посмотреть, как ты отреагируешь. Ведь на твой нищенский галерейный оклад больше недели не протянешь, да и то в режиме жесткой экономии – так что придется тебе, солнышко, отказаться от глупых обид и вступить со мной в переговоры.
Деньги – это вечный повод для семейных ссор. Деньги и моя работа, важность которой ты категорически не хочешь признавать – тебя всегда раздражало, что я много работаю. Ты бы хотела, чтобы я сидел дома, играл с детишками, а деньги сами собой капали на счет? Но надо быть реалисткой! Состояний в наследство мне никто не оставлял; всего, что имею, я добился сам, своим собственным горбом.
Ты не возражала, когда через два года после свадьбы я решил создать собственный бизнес – у нас только-только родился Данька, и твой конфликт с матерью перешел в острую фазу. А денег, чтобы снять отдельное жилье, не было – мы существовали на мою более чем скромную зарплату и редкие благотворительные подачки от твоих родителей. Я должен был взять на себя ответственность за материальное положение семьи!
В первое время я приходил домой только спать – валился в койку и сразу же отрубался. Мне, как технарю, нужно было многому учиться на ходу – разбираться в нечеловеческом законодательстве, хрен знает, для кого написанном, въезжать в финансы, налоги, в бухгалтерский, мать его, учет… Черт, у меня голова пухла от всех этих долбанных премудростей. Стартовый капитал, собранный с миру по нитке, таял со скоростью мартовского сугроба, и я не представлял, когда же начнется отдача, хоть самая мизерная. А пока я всем был должен, должен, должен.
Ты сидела дома с Данькой и ныла, что тупеешь от ежедневных кашек и какашек, злилась, что я уделяю тебе слишком мало внимания, и ты совсем не видишь меня. Говорила: наш сын забыл, как выглядит его отец. Сын был нашим, а бизнес – только моим, хотя я впрягся в него ради вас. А тебе не приходило в голову, солнышко, что создать компанию с нуля – это почти то же самое, что вырастить ребенка? День за днем я нянчил ее, кормил деньгами и идеями, выгребал дерьмо. Я не рассчитывал, что ты будешь помогать – хотя бы не мешала, надеялся, ты оценишь мою жертву: я отказался от аспирантуры, хотя все вокруг твердили, что сын Леонтия Звягина просто обязан пойти по стопам Великого Отца и внести достойный вклад в российскую науку. Но в науке платили жалкие гроши: ты бы до сих пор так и ругалась на кухне со свекровью.
Но постепенно от бизнеса закапали кое-какие денежки, и тебе это понравилось. Сначала мы сняли квартиру в жопе мира – в Южном Бутове – и съехали от матери, а еще через год купили собственную двушку. Какой это был для нас праздник, помнишь? Ты танцевала по комнатам и мечтала, как все здесь переделаешь и обустроишь по-новому. Тогда я был частично оправдан и даже вознагражден длинным марафоном супружеской любви.
Бизнес раскрутился, и наше благосостояние стало расти с каждым годом: квартира на Садовом, машина, вторая – для тебя, загородный коттедж на Новой Риге. Но каждый новый приз на лестнице жизненного успеха воспринимался тобой как нечто само собой разумеющееся. Почему-то в твоей голове никак не выстраивалась очевидная причинно-следственная связь: моя ломовая работа и результат в виде притока материальных благ.
Компания по-прежнему сжирала все мое время; ее невозможно было никому поручить, чтобы самому жить на дивиденды, да я и не хотел – мне было интересно заниматься бизнесом. Надо было постоянно мелькать в деловой тусовке, поддерживать связи, заводить нужные контакты, отслеживать, что новенького появлялось на рынке и в какую сторону развивались технологии. В общем, если ты вошел в эту реку, обратно тебя может вынести только трупом.
А ты, видите ли, устала сидеть дома, тебе было скучно, и ты доставала меня своими бесконечными жалобами и претензиями – брюзжание стало звуковым сопровождением нашей семейной жизни. И чтобы хоть чем-то занять тебя, я предложил нанять для Даньки няню, а самой пойти на работу: вот тут-то и подвернулась твоя подружка Инка с подаренной Барацем галереей. Денег твоя работа не приносила, да и не нужно было: я был счастлив, что ты перестала меня пилить! Мы стали благополучной семейной парой: я – успешный предприниматель, ты – профессиональная галеристка, эксперт по современной живописи. Вместе мы посещали разные светские тусовки: выставки, премьеры, хэппининги-опенинги, бизнес-ужины, где ты с наслаждением играла роль светской дамы и ненавязчиво хвасталась перед новыми знакомыми нашими последними приобретениями.
А потом настал чертов две тысячи восьмой. В мае мы пережили стресс президентских выборов, но закончились они предсказуемо – к власти пришел политический мутант Медвепут. Летом стали доноситься тревожные слухи про кризис ипотечного рынка в Штатах; казалось, что нам до Штатов – у них свои проблемы, у нас – свои. Я по этому поводу не особо парился, а следовало бы… В августе грянула Грузинская война, все опять напряглись, но через пять дней мы победили, и в памяти остался только образ жалкого клоуна Мишико, пожирающего собственный галстук. Год перевалил за середину, мне показалось, что все испытания уже позади. Хрен собачий! Все только начиналось: в ноябре стабильность рухнула к черту вместе с рублем. У меня все было завязано на китайские поставки, расчеты по которым шли, естественно, в долларах. И я, дебил, додумался взять в конце августа долларовый кредит на развитие бизнеса.
Ты даже представить себе не можешь, что это такое – сидеть, будто примороженный, перед монитором и следить, как ползет вверх этот долбанный биржевой курс. Абстрактные циферки, которые, казалось бы, не имеют к тебе никакого отношения, но в них – твоя судьба.
Вскоре жизнь превратилась в ночной кошмар: ты мечешься в суетливых попытках приостановить крах, пытаешься цивилизованно о чем-то договориться, но везде – полная жопа, и от тебя ничего не зависит. Клиенты разрывают договора, на балансе одна дебиторка, и я не знаю, как выбить деньги – у всех стандартный ответ: денег нет, ждите. А как ждать, если долг растет каждый день потому, что меняются эти сраные абстрактные циферки?
Единственный разумный выход – перекредитоваться и зафиксировать курс доллара. Иду в банк, а там сидит этакий лощеный пацанчик в пиджачке с галстучком – сразу видно, что только вчера из института выскочил. Сам из себя ни черта не представляет: ничего не создал, ничем не рисковал. Но он, хрен собачий, – сотрудник солидного банка и едва не лопается от чувства собственного достоинства. И начинает засирать мне мозг на тему: «Я понимаю ваши проблемы, но вы сами подписывали кредитный договор, и его условия надо выполнять». Он понимает мои проблемы… Да мои проблемы ему даже не снились! Короче, ничего не вышло.