Цена счастья
Шрифт:
— Ну и ну! — возмутился Дадли. — Как это мерзко. Маленькие дьяволицы. — Он заковылял по коридору, держа дохлую мышь на вытянутой руке и кому-то угрожая.
Эмма вернулась в комнату.
— Успокойтесь — все страхи уже позади. Надеюсь, вам удастся хорошо выспаться.
— Вряд ли, мисс. — Щеки Луизы немного порозовели, но девушка была еще очень возбуждена. — Вы не находите, что мистер Корт — я имею в виду мистера Дадли Корта — очень мил? Я не хочу сказать, что другие братья равнодушные люди, но мистер Дадли как-то особенно добр, он производит впечатление чистого сердцем душевного человека. Ах, я говорю глупости, не так ли? Но все равно — мистер Дадли просто прелесть.
— Луиза — подлинный осколок викторианского прошлого. — Вернувшись к себе, Эмма поделилась впечатлениями с Барнаби. — Завтра она начнет подрубать салфетки или вышивать тамбуром «Считай часы». Этот девиз, столь почитаемый в семье Кортов, очень подходит мисс Пиннер: она-то прилежно считает и пытается обратить неумолимо бегущее время в свою пользу. Правда, до сих пор ее достижения воплотились в жалкой собачонке по кличке Скромница.
— Если ты закончила краткий пересказ биографии мисс Пиннер, — Барнаби был настроен шутливо, — то не объяснишь ли мне, почему наш осколок прошлого так истошно вопил.
— Представляешь, у нее в постели оказалась дохлая мышь. Вспомни, как Мегги грозила, что намерена извести гувернантку. Первым номером ее программы устрашения была дохлая мышь. Знаю — твоим детям пришлось нелегко, но они должны понять, что их выходки недопустимо жестоки.
— Не горячись, — остановил жену Барнаби. — Давай спокойно обсудим случившееся. Допустим, сегодняшнее безобразие учинила Мегги, но где она взяла мышь?
— Боюсь, что это не так уж и сложно: в доме полно мышей.
— Живых, моя дорогая. И даже Мегги, при всей ее ловкости, не смогла бы поймать такое увертливое создание, как мышка.
— А кошки у вас есть?
— Только на конюшне.
— В таком случае дети, возможно, сбегали на конюшню и отняли бесценный трофей у одной из кошек. Независимые маленькие леди заранее знали о приезде мисс Пиннер, который их, мягко говоря, не радовал.
— Возможно, ты и права, — согласился Барнаби. — Такой сценарий вполне реален. Хотя не бесспорен.
Эмма была настроена воинственно.
— Так как же, по-твоему, мышь попала в постель к бедняге Луизе?
— Колдовство, дорогая, — улыбнулся Барнаби. — По правде говоря, я подумываю о том, чтобы использовать похожую комическую мизансцену в своей новой книге. Ты знаешь, что Ангелина считается признанным авторитетом в области колдовских чар? Ее муж Вилли порою страдает из-за «сатанинской» репутации своей жены, ее таинственных связей с нечистой силой.
— Ангелина? — Эмма представила себе полную, неряшливо одетую, громогласную служа некоторую, кажется, не интересовало ничто, крое сплетен. — Вот если бы ты назвал колдуньей миссис Фейтфул, я бы не удивилась.
— Миссис Фейтфул далека от всяческих бесовских наваждений. Правда, сейчас у нее путаются мысли, но она всегда была строгой, чопорной и суровой. Посещение церкви каждое воскресенье, неукоснительное соблюдение всех библейских заповедей. Непорочный Дадли именно потому такой истовый пуританин, что всегда был любимчиком добродетельной экономки. Мы с Рупертом, к счастью, избежали ее благочестивого воздействия.
— Вот это похоже на правду, — развеселилась Эмма. — Трудно себе представить, что безликая миссис Фейтфул вдохнула завораживающий блеск в твои голубые глаза, мой милый.
— Тебя смущает блеск моих глаз?
— Дорогой, мы отклоняемся от главного. Тема нашей беседы — дохлая мышь в постели мисс Пиннер.
— Забудь о всякой чепухе! — В порыве нежности Барнаби положил голову ей на плечо.
А ночью он подарил Эмме камею. Барнаби сказал, что эта семейная реликвия принадлежала его матери. А теперь она по праву собственность его любимой жены.
Эмма смотрела на тяжелую брошь, которую он вложил ей в руку. Это была старинная, необычайно тонкой работы камея. На мгновение Эммой овладело мистическое чувство: ей показалось, что она ладонью ощущает биение сердца матери Барнаби.
— У мамы было не так уж много драгоценностей. Эту брошь с камеей она любила больше всего, — Барнаби погрустнел.
Эмма подняла на него глаза:
— Почему ты не подарил ее Жозефине?
— Ей она не подошла бы, — коротко ответил муж.
Больше ничего не было сказано, но Эмма ощутила себя на редкость счастливой. На протяжении своего супружества она часто вспоминала эти мгновения ничем не омраченной радости…
* * *
Утром Мегги и Дина истово отрицали свою причастность к злой проделке с мисс Пиннер. Они таращили круглые детские глаза и в один голос твердили:
— Но мы этого не делали. Честное слово, мы не виноваты. Мы сразу легли спать, как нам велели. Да и как бы мы смогли поймать мышь? У нас нет когтей.
Сострила, разумеется, Мегги, чем страшно развеселила сестру, которая тут же попыталась изобразить кошку, выпускающую когти.
— Ах, пожалуйста, миссис Корт, — взмолилась Луиза. — Я уверена, эту подлость совершили не они.
Эмма холодно посмотрела на самоотверженную мисс Пиннер:
— Если не они, то кто же, по-вашему, мог так изобретательно поступить?
Вопрос смутил мисс Пиннер, которая нервно сжала свои костлявые руки и робко заметила, что еще не успела познакомиться со всеми обитателями Кортландса.
— Может быть, это кошка, — предположила Луиза.
— Мяу! Мяу! — затянули в унисон Мегги и Дина, прыгая по комнате. Мисс Пиннер едва сдерживала слезы.
— Пожалуйста, забудьте об этом неприятном случае, миссис Корт. Уверена, что подобные «шутки» больше не повторятся. Я буду внимательно следить, чтобы дверь в мою комнату была надежно закрыта, и, если во всем виновата кошка, теперь она не сможет ко мне проникнуть.