Цена счастья
Шрифт:
Глава 8
Показав Луизе ее комнату и отправив детей в ванную, Эмма спустилась вниз и застала мужчин за обсуждением непрезентабельной личности гувернантки.
— Она здесь не задержится, — пророчил Барнаби. — Мегги доведет ее до нервного расстройства. Сильвии еще кое-как удавалось с ней справляться, но эта нескладная Луиза… Боже, о чем только думала мисс Джеймс?
— Что можно сказать о вкусе женщины, назвавшей свою собачонку Скромницей? — вопрошал, забавляясь, Руперт. — Эмма, что ты думаешь о новоявленной гувернантке?
Эмма уже успела проникнуться состраданием к этому нелепому созданию и дипломатично ответила:
— Уверена, у мисс Пиннер самые добрые намерения. С двумя нормальными детьми — я имею в виду спокойными и воспитанными… извини, Барнаби, но ты должен признать, что Мегги и Дина этими добродетелями не обладают, — она бы прекрасно справилась.
— Я пригласил Луизу только на месяц, — заметил Барнаби. — Думаю, какая-то польза от нее все же будет.
Дадли, который все это время молча сидел за фисгармонией, задумчиво перебирая клавиши, вдруг сказал:
— Дайте ей шанс. Лишь бы у нее выдержали нервы, и тогда все будет хорошо. Даже Сильвия иногда приходила в отчаяние, а красотка была довольно уравновешенным человеком и с характером.
— Из-за чего? — Эмма сознательно задала этот вопрос. Мегги говорила, что Сильвия чего-то боялась но ночам, Дина от испуга занавесила окно в кухне, а потом, когда в окно постучала Луиза, закричала, что это Сильвия…
— Ну, например, миссис Фейтфул имеет обыкновение по ночам бродить по дому и разговаривать с совами. Бывает, заскрипят половицы; или лиса поймает цыпленка; или овца, потерявшая ягненка, блеет всю ночь. Городские девушки не привыкли к деревенским звукам. Не сомневаюсь, что это относится и к вашей мисс Пиннер. — Дадли задумчиво, почти нежно присовокупил: — Она была похожа на мокрую курицу, — и от смущения провел пальцами по клавишам. — Я думаю, эта справится со своими обязанностями намного успешнее кокетки Сильвии.
— Что происходит? Старина Дадли защищает женщину! — Руперт не мог скрыть изумления.
Эмму же внезапно охватило теплое чувство признательности к этому большому неуклюжему Человеку, который едва умещался на стуле перед фисгармонией и напоминал упитанного подростка. Луиза не оттолкнула его, подумала Эмма. Напротив, она растрогала одинокого Дадли. В присутствии Жозефины и Сильвии, образованных и красивых женщин, он тушевался, уходил в себя, но в Луизе распознал родственную душу, неуверенное в своих силах человеческое существо, которое нуждалось в поддержке.
Забавно все складывалось. Еще недавно она грозила Барнаби, что использует Луизу, что бы вытащить Дадли из его психологическою «панциря», но, возможно, в этом и не будет необходимости. Луиза интуитивно начала оказывать благотворное влияние на кортландского затворника.
Однако не Дадли пришел на помощь Луизе поздно вечером, когда насмерть перепуганная гувернантка издала душераздирающий вопль, обнаружив на подушке мертвую мышь.
— Я откинула одеяло, и вот она, здесь, — дрожа как осиновый лист, запинаясь, жаловалась Луиза вбежавшей в ее комнату Эмме.
Стоя босиком в хлопчатобумажной ночной рубашке, худая, похожая на страшненькую девочку, Луиза страдальчески прижала руки к груди и попыталась улыбнуться.
— Простите за учиненный мною переполох. Я понимаю, что это просто детская шалость. И эта… мышка совсем мертвая. Но я всегда страшно боялась мышей, испытывала к ним непреодолимое отвращение. Сгоряча мне показалось, что она живая.
Эмма припомнила угрозы Мегги, предупреждавшей, какую веселую жизнь она устроит новой гувернантке. По всей видимости, шалунья начала осуществлять свой замысел. Жестокая шутка с дохлой мышью — определенно изобретение Мегги. Но сейчас ничего нельзя было предпринять, поскольку девочки час назад сами улеглись в постель и уже спали. Лучше не будить детей, а воспользоваться дарованными взрослым драгоценными часами затишья, чтобы отдохнуть от изобретательных проказниц.
— Будьте великодушны, — сказала Эмма гувернантке. — Боюсь, что без матери дети отбились от рук. Мы вынуждены относиться к ним снисходительно, потому что на их долю выпали тяжкие испытания. Я должна была предупредить вас: в первые дни, пока дети к вам не привыкли, подобные непозволительные выходки могут повторяться. Так что мужайтесь.
— Они выглядели как две маленькие мятежницы, — простонала Луиза.
— Удачное сравнение! Но надеюсь, вы не допустите, чтобы, запугав, они заставили бы вас покинуть Кортландс, — предостерегла Луизу Эмма и подумала: не жестокость ли детей заставила Сильвию сбежать, хотя Барнаби целовал ее?
— Ах нет, миссис Корт, — заверила ее Луиза. — Я чувствую, что мне здесь понравится. Я это знаю. Такой милый старый дом. — Она обвела взглядом свою большую, обставленную в викторианском стиле комнату, украшенную обоями с выцветшими розами, кроватью, покрытой белым одеялом с кисточками. — Моя лондонская комнатенка чуть больше этою гардероба. Вообразите, каково жить в этом гардеробе! — Луиза оправилась от шока, стала разговорчивой и даже шутливой; она усмехнулась и продолжила: — Я не хочу сказать, что моя лондонская квартира меня не устраивает. Очень даже устраивает. Она настолько дешевая, что я могу платить за нее, когда приходится уехать куда-нибудь по работе, а домоправительница настолько любезна, что соглашается присмотреть за Скромницей. Собака — единственная причина, из-за которой я не люблю оставлять город, но, в конце концов, я пробуду здесь всего лишь месяц, а человек когда-нибудь же имеет право выехать на природу и подышать свежим воздухом!
Луиза глубоко вздохнула, и вдруг из коридора донесся застенчивый голос Дадли:
— Что-нибудь случилось? Мне показалось, что я слышал крик.
Луиза в растерянности бросилась к стулу, на котором висело ее домашнее платье. Эмма подумала о том, что гувернантка — такая же викторианка, как и ее комната. Молодая женщина подошла к двери, чтобы успокоить встревоженного Дадли.
— Ничего страшного. Просто дети сыграли злую шутку с мисс Пиннер. Утром потребуем у близнецов ответа.
— Как это прискорбно! Я предупреждал Барнаби. Он балует детей. А таким сорванцам нельзя давать ни малейшего послабления. Они требуют строгости. Школа не пошла им на пользу.
— В чем они поистине нуждаются, — возразила Эмма, — так это в родной матери. И раз ты уже здесь, Дадли, унеси, пожалуйста, тело.
— Те… — Блекло-голубые глаза Дадли стали круглыми.
— Бездыханный труп. — Эмма брезгливо взяла мышку за хвостик и направилась к громоздкому неуклюжему джентльмену; Луиза нервически посмеивалась, спрятавшись за кроватью.