Цена счастья
Шрифт:
Но Серена, не проявившая к этому интереса, представила мистера Монксли майору Киркби. Втроем они дошли до конца улицы, где Джерард распрощался, сказав, что ему еще нужно встретиться на Уэст-чейт-стрит со своим другом. Затем он быстро зашагал по Парсонедж-Лейн, а майор с Сереной, повернув налево, двинулись по направлению к Бридж-стрит.
— Кто этот юный бездельник? — поинтересовался Гектор.
Серена засмеялась:
— Старший воспитанник Ротерхэма. Айво — опекун всех детей своего брата и, признаюсь, очень плохой опекун.
— Да нет. Мне приходилось наблюдать множество юнцов его возраста, которые пыжились, стараясь казаться настоящими денди. Многие из них быстро избавлялись от этих глупостей. А он, по-моему, совсем не был рад встрече с нами?
— Думаешь? Видишь ли, он очень стеснительный юноша. Ты его просто испугал своим ростом и мрачным выражением лица.
— Мрачным выражением? — повторил майор с легким раздражением в голосе. — Неужели оно такое мрачное?
— Оно все время такое с тех пор, как ты вернулся в Бат. Что-нибудь неладно дома?
— Не совсем так. Просто одно утомительное дело, которым я долго не занимался. Да еще моя мать не совсем здорова, — ответил майор, цепляясь за эту выдумку. Впервые в жизни он был благодарен матери за то, что своим главным занятием та считала отыскивание в себе явных симптомов какой-то глубоко скрытой болезни.
— Мне очень жаль. — В голосе Серены прозвучало искреннее сочувствие. — Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет, надеюсь… то есть я уверен, что нет. Сегодня утром ее должен был навестить доктор.
— Если в этом виноват Бат, то я ничуть не удивлена. Весной здесь было еще сносно, однако летом этот городок очень утомляет. Я знаю, что он плохо действует и на Фанни. Ты заметил, какой у нее изможденный вид? Фанни говорит, что эта тяжелая безветренная погода, стоящая вот уже неделю, вызывает у нее одышку. Я понимаю ее, а ты? Я и сама чувствую это. Все вокруг кажется невыносимым, все становятся вялыми и раздражительными. То есть это я становлюсь раздражительной. Фанни никогда не была такой…
— Ты можешь быть раздражительной, но совсем не вялой! — улыбнулся майор.
— Ну тогда меланхоличной и беспокойной. — Серена взглянула на своего спутника и увидела, что тот озабоченно смотрит на нее. Она взяла майора под руку. — Если хочешь, можешь рассматривать мои слова как комплимент, ведь тебя не было рядом со мной целых пять дней. Чудо, что я еще не впала в летаргию. Уверена, что это случилось бы, не думай я все это время о том, как скверно ты со мной обошелся и какое тебе назначить наказание.
— Ты скучала по мне?
— Еще как! Было ужасно тоскливо. Надеюсь, ты тоже скучал. Было бы совсем плохо, если бы я оказалась единственной
Майор уверил Серену, что он тоже скучал, и остаток пути до Лаура-Плейс рассказывал ей об изменениях, которые намеревался произвести в своем имении. Он довел ее до дверей дома. Серена пригласила его войти, но, хотя майору и очень хотелось увидеть Фанни, он знал, что должен видеться с ней как можно реже. Поэтому он отказался под тем предлогом, что обещал матери прийти через час.
— Не буду настаивать. Передай привет миссис Киркби и скажи ей, как мне жаль, что она захворала.
— Спасибо, передам. Завтра едем кататься верхом?
— Разумеется. Ах, черт побери! Завтра у нас среда? Тогда я не смогу — обещала поехать с Эмили к замку Фарли. Может быть, поедем верхом позднее?
— С удовольствием. Когда?
— Около трех часов, хорошо? То есть если миссис Киркби отпустит тебя ко мне.
— Конечно отпустит. Я приду, — пообещал Гектор. Серена вошла в дом и поднялась по лестнице в гостиную, где Фанни сидела с вязанием в руках. Вдова подняла голову и улыбнулась, но глаза у нее были грустные, а лицо осунувшееся.
— Фанни, у тебя опять болит голова? — тут же спросила Серена.
— Нет, ничего. Совсем немножко. Сейчас я полежу, и все пройдет.
Серена посмотрела на нее с беспокойством:
— Ты выглядишь совсем измученной. Скажи мне, дорогая, тебе не хочется уехать из Бата? Здесь любой станет инвалидом — так он угнетает! Может, нам вернуться назад во Вдовий дом?
— Нет-нет. На самом деле я не больна. Если покажется солнце, я снова почувствую себя хорошо. Не знаю почему, но эти душные пасмурные дни всегда вызывают у меня головную боль.
— Мы сняли дом только до конца августа, — настаивала Серена, — так почему бы нам не уехать сейчас? Ты возражаешь, потому что не хочешь разлучать меня с Гектором? Скажи мне честно, Фанни. Если хочешь, я уеду с тобой завтра же!
— Милая, милая Серена. — Вдова схватила ее руку и прижала к щеке. — Ты так добра ко мне. Так добра!
— Это еще что такое? — насмешливо спросила та. — Похоже, ты больна серьезнее, чем я думала. Предупреждаю, если ты будешь твердить о моей доброте, да еще таким меланхоличным голосом, я пошлю за доктором. Или мне все-таки сделать это во Вдовьем доме? Говори, где?
— Нигде! — ответила Фанни нарочито жизнерадостно. — Я не хочу уезжать отсюда раньше, чем мы рассчитывали. И давай не будем нудно рассуждать о моем здоровье. А то в следующий раз ты придумаешь, что я выгляжу измученной и лицо у меня в морщинах! Скажи лучше, какие новости в Лондоне?
— Никаких. Но я увидела здесь новое лицо — Джерарда Монксли. На него стоило посмотреть! Одет по последней моде, уголки воротника как шоры у лошади, и совершенно потрясающий жилет!
— Боже милостивый! Интересно, зачем это он сюда заявился? А миссис Монксли тоже здесь?