Цена слова
Шрифт:
Счет времени я совсем потерял в ту ночь. Помню, ближе к рассвету, наверное, около трех часов ночи, кто-то запустил салюты и разбудил половину хаотично разбросанных по усадьбе, крыльцу и шезлонгах пьяных недовольных лиц, меня в том числе. Удивляюсь, как еще на нас полицию не натравили за такой шум среди ночи.
Окончательно проснувшись, кто-то продолжил пить, кто-то начал собирать свои вещи, а я же, поднял сонного Сэма с лежанки и упал вместе с ним в бассейн, дабы освежить голову, так как пора было валить отсюда, чтоб не заставили помогать с уборкой. Помню, он еще пытался ругаться на меня за столь грубое
Солнечный свет только начинал проявлять абрисами верхушки десятиэтажных построек в нескольких кварталах от нас, и мы решили, что сейчас, пока не стало совсем светло - самое время делать ноги.
На половине пути каждый из нас пошел своей дорогой. Дэнни искать мы не стали все по той же причине, по которой и я бы не захотел, чтобы меня вырвали из объятий какой-то милашки. Наверняка он по-прежнему был не один. К тому же, его дом находился в противоположной стороне от нашего направления. Оставалось дошагать домой и хорошенько проспаться после всего этого.
Сейчас закончу эту всю болтовню и позвоню ребятам, узнать на сколько по десятибалльной шкале им сейчас хреново…
Еще гостей мне не хватало. Кто-то в дверь стучит. И кого это могла нелегкая принести, еще и так не вовремя!? Мне пора…
4:13 вечера. 30 июня 2021
Знаете, не было ни времени, ни желания писать здесь что бы то ни было. Я не знаю, смогу ли вообще простить себя за то, что… черт, думать об этом сложно, а писать…
Ладно, собираюсь и начинаю с начала.
Тем утром, позавчера, когда я услышал стук в дверь, то был офицер полиции, который представился мне Бернардом Шоу.
Он задавал кучу вопросов о том, где я был той ночью, с кем, что делал, кого видел. У меня жутко болела голова и отвечать на его вопросы мне не сильно уж хотелось. Да, я тогда думал, что все-таки кто-то из соседей пожаловался на салют в три часа ночи, и это не удивительно. Вовремя мы с Сэмми свалили. Но ведь там оставался еще Дэн. Не уж то он попался копам с чем-то запрещенным или дело в девушке, которая могла быть несовершеннолетней?
Его настойчивость со своими расспросами не столько озадачила меня (ибо многого я не помнил, а остальное рассказывать и подавно не хотелось), сколько встревожила.
– Где Дэнни?
– спросил было я у офицера, не обращая внимания на его вопросительный вид, полный ожидания моих ответов.
Дать себе отчет о том, что же меня сподвигло спросить именно это, я не мог. Содержимое моей головы будто бы перемешалось и мысли путали одна другую, причем с болезненными ощущениями. Отчетливо я понимал лишь то, что прийти ко мне он не мог из-за произошедшего на вечеринке, иначе бы общался с самим Эриком, который вряд ли мог, в случае чего, вспомнить тот факт, что я вообще присутствовал на его территории той ночью – настолько он был упитым.
Я сразу почувствовал какой-то укол под ложечкой, будто бы я в чем-то виноват, а первой мыслью, пришедшей мне на ум, заключалась как раз в том, что пришли мы на вечеринку втроем, а покинули ее вдвоем.
После долгой паузы, видимо, не сумев подобрать более правильных слов, он, постукивая ручкой по своей записной книге, ответил прямо:
– Мы нашли его тело…
– Тело? – мне казалось, что я только подумал, что сказал это, но нет. Я все-таки сказал это вслух и даже ощутил то, как побледнел; будто бы вся кровь покинула голову.
– Недалеко от дома Ксавьера Бойла, - продолжил он, сделав вид, что не услышал моего вопроса, хотя он и выглядел каким-то риторическим. Очевидно же, что он не оговорился, а это лишь мне сложно было всерьез воспринять столь невероятную новость. – Отца Эрика, с которым вы, как мне известно, были одноклассниками в старшей школе, а в ночь его смерти по вышеупомянутому адресу проходила довольно шумная вечеринка. Потому, повторю свои вопросы в последний раз и очень надеюсь услышать соответствующие ответы, - договорил офицер, плавно сменив с дружественного на полицейский тон речи, всем видом показывая, что он здесь не ради соболезнования об утрате друга.
Я ответил на все его вопросы. Он не был ничуть удивлен всем тем, что я ему поведал, так как, видимо, периодически встречается с подобным - вечеринки, имею в виду, а не смерть подростков, едва успевших окончить университет. Пока он записывал все в блокнот, я уловил паузу и поспешно спросил, подозреваюсь ли я в чем-то. Он ответил весьма утвердительно, что покуда идет следствие, то мне лучше не покидать город, ибо могут возникнуть дополнительные вопросы по этому делу.
Поспешив к телефону, сразу после ухода офицера, я созвонился с Сэмом. Выяснилось, что визит полицейских ко мне был не первым. К нему заходили, также и к другим отдыхающим вчера у Эрика. Следом я решил сразу позвонить Юджину Зендеру – он уж точно владеет большим количеством информации о том, что стряслось тем вечером.
В этот раз заучка-Зендер был как никогда полезен. Его старики, имея в прошлом статус в полиции, разузнали детали происшествия, которыми на данном этапе расследования полиция делилась весьма неохотно. Удалось узнать очень мало. Родители Юджина хоть и поделились с ним информацией, так как речь шла о его хоть и не совсем близких, но все же товарищах, тем не менее, ради его же безопасности распространять ее строго запретили.
Первые минуты две телефонного разговора он жевал сопли, канючил, что рассказывать ему ничего нельзя, что он сейчас не один и его могут услышать, но я настоял на своем, аргументируя тем, что умер все-таки не какой-то там мужик, а мой лучший друг. После этих слов я услышал шуршание и то, как закрылась за ним входная дверь. Он вышел на улицу и рассказал мне большую часть того, что знал сам. На протяжении этих минут пяти я не мог сказать ни слова, кроме как громко и нецензурно выражаться.
На следующее утро я виделся с Сэмом, мы немного поговорили о том, что случилось и разошлись по домам. Остаток дня я лишь пил и думал. Думал о том, как Сэм пытался убедить меня, что вины моей в случившемся не было, что каждый, кто был на той вечеринке, и предположить подобного не мог, к тому же в нашем-то мелком, оторванном сотней миль от большой цивилизации городишке, в котором никогда ничего не происходит. Это не помогло, наверное, не помогло. По крайней мере, легче мне не становилось.
Эта картина, которую описал Юджин, просто стояла у меня перед глазами: