Цена соблазна
Шрифт:
Глава 4
Родька приехал сразу же после девяти утра. Позвонил, сказал, что стоит возле подъезда, и Майя разрешила ему подниматься. Вошел, в темной одежде, непривычно изменившийся, но все тот же Резиновый Утенок – немного нескладный и смешной – и заявил мультяшно:
– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!
– после чего деловито сунул Майе в руки бумажный стаканчик с кофе и пакет с круассанами.
–
Два часа в мастерской пролетели практически незаметно.
– Проходи, – сказала Родьке после того, как тот скинул обувь в прихожей, – будем с тобой пить кофе с круассанами, раз уж принес. – И тут же спохватилась: – А хочешь, я приготовлю тебе нормальный завтрак?
Родька от завтрака отказываться не стал, и поэтому, проведя гостя через большую комнату с черно-белыми диванами и стеклянным дизайнерским столиком, а затем усадив за барную стойку, Майя принялась хлопотать на кухне. При этом думала о том, что где-то через полчаса ей следовало уже поднимать Никиту, чтобы успеть его одеть и покормить, приготовив к встрече с отцом.
Майе бы тоже не помешало собраться, но…
Она до последнего оттягивала этот момент, чувствуя себя совершенно разбитой. Не спала полночи – сначала звонила Эльке, но телефон у подруги был все время отключен. Затем долго разговаривала с Пабло, сойдясь с ним во мнении, что со Спасским стоит договориться полюбовно. Отсудить ребенка он у нее вряд ли сможет, но получить законное право с ним видеться – очень даже...
Ей же не нужны неприятности и лишняя шумиха в прессе, зато ребенку нужен отец, поэтому лучше согласиться на его требования.
Это означало то, что Артем будет видеться с Никитой все шесть дней, пока продлится персональная выставка – ей придется пойти на уступки. Потом они вернутся в Барселону, а дальше уже будет видно!.. В галерее ее представителем останется Пабло, Майя же проследит, чтобы встречи отца с сыном проходили спокойно и не травматично для Никиты.
В свободное время она собиралась рисовать – уже начала! – потому что выставка в Берлине ровно через три месяца, а у нее раскупили почти все картины... Дело шло к тому, что раскупят все до последней.
– Работала? – спросил Родька, уставившись на ее руки, все еще хранившие следы краски.
Майя кивнула.
– Есть немного! Но вчера ты мне так ничего и не рассказал... Как твоя компания? Где именно ты живешь в Цюрихе? Я бывала там пару раз, красивый город... Есть жена, детки?
Вместо ответа он с явным удовольствием следил, как Майя готовила ему завтрак. Родькин взгляд был более чем одобрительным, и Майя внезапно осознала, что в своем темно-синем рабочем комбинезоне с вечно спадающей лямкой и простецкой майке, любимой, но заляпанной краской, и с "конским хвостом" на голове – она ему очень и очень нравится.
И это ее порядком смущало.
Настолько, что она с головой погрузилась в кухонные хлопоты.
– Нет у меня жены, – заявил он, получив тарелку с завтраком и с явным удовольствием взявшись за вилку. – Но ты, Марусь, вполне можешь за нее сойти. Что думаешь по этому поводу?
– Ничего, – пожала она плечами. – Ничего я не думаю!
Уселась напротив него, отхлебнула принесенный Родькой кофе. Он был вкусный, горячий.
Еще вчера, в прошлой жизни, которую она вела до прихода Спасского, Майя размышляла о том, что, может, им стоит и попробовать. Родька ей всегда нравился, так что, глядишь, у них что-то могло и выйти. Затем появился Артем и перевернул все с ног на голову.
Сейчас ей было не до новых отношений, тут бы со старыми разобраться!
– И что же тебя останавливает? – начал Родька, похоже, заметив ее колебания. – Давай-ка я угадаю? Гм... Неужели Спасский явился и не запылился?!
Майя покачала головой.
– Не надо, Родь, не начинай! Из этого ничего не выйдет, так что давай замнем до того, как все испортилось. – Она стойко выдержала внимательный взгляд светлых глаз через стекла дорогущих очков. – Лучше расскажи мне, на чем вчера остановилась Шахерезада... Что это за теория всеобщего заговора? Или же это был злой рок, преследующий наших одноклассников? – протянула шутливо.
Родька взялся за очередной бутерброд с сыром, и по безмятежному виду одноклассника Майя так и не поняла, расстроил ли его отказ.
– Тут такое дело, Марусь... – начал он. – Ты ведь знаешь, что Зимин и Баранова разбились?
– Слышала, Элька говорила.
Произошло это лет пять назад. Наркотики, сказала ей подруга. Зимин давно уже употреблял, вот и не справился с управлением на обледенелой трассе. Слишком большая скорость, от его спортивной машины ничего не осталось. Так же, как от водителя с его спутницей.
Элька рассказывала об этом с явным удовольствием, смакуя подробности, потому что женой Зимина ей стать так и не удалось. Кристинка Баранова подсуетилась, увела депутатского сынка прямо из-под ее носа как раз после возвращения то ли с Маврикия, то ли с Бали. За что и поплатилась жизнью.
– Родь, но ведь это старая история, – Майя пожала плечами. – И что из этого?
– О, это только самое начало! – с явным удовольствием протянул он. – Слушай же, Марусь, что было дальше. Каролина Манская покончила жизнь самоубийством три года назад. Причины неизвестны. Возможно, тоже наркотики, и она тоже употребляла. Сережку Гучарова застелили. Он был то ли аудитором, то ли банковским ликвидатором. Вращался в очень высоких кругах и, поговаривают, кому-то перешел дорогу. Возможно, не сошлись в цене, и его расстреляли из автомата среди белого дня. Убийц, конечно же, не поймали.