Цена соблазна

Гринберга Оксана

Импровизация удалась на славу – ей неожиданно стало нехорошо. Настолько, что к горлу подкатила тошнота, словно Майя и в самом деле страдала от токсикоза при полном отсутствии беременности.

Голова закружилась, и она прислонилась к плечу Артема.

– Как-то мне нехорошо… – произнесла жалобно, уже не играя. – А можно… можно мне в ванную комнату?

Оказалось, что можно. Удобства находились в конце коридора, и Дарья Владимировна даже взялась ее проводить, хотя Майя прекрасно знала, куда идти.

– Первые месяцы самые сложные, – произнес им вслед Артем, наверное, решив добить ее окончательно. – Потом станет получше.

Закрывшись в выложенной голубой плиткой комнате, Майя тяжело опустилась на край керамической ванной. «Импровизируем, Марусь!..» – вспомнила слова Спасского. Тогда почему же она так разволновалась, когда подумала о... еще одной беременности от Артема?!

Глупости, сказала Майя себе строго. Все это – сплошная импровизация! Игра. Они пришли сюда, чтобы проверить Родькину теорию заговора, а вовсе не для того, чтобы пить чай, фантазировать о несуществующем будущем ребенке и свадьбе, по переменно жалея Дарью Владимировну за то, что Элька не звонит матери уже какую неделю.

Вздохнув, Майя поплескала себе в лицо водой, затем, чувствуя себя преступницей, открыла зеркальные створки шкафчика над раковиной. Она не совсем понимала, что именно нужно искать, но… К ее облегчению, внутри ничего не оказалось. Вернее, ничего такого, что хоть как-то могло пролить свет на тот факт, почему Дарья Владимировна оказалась в Родькином списке.

Причем не жертвой, а подозреваемой.

Продолжая чувствовать себя злоумышленницей, Майя заглянула под ванну. Там ее встретила стерильная чистота – ни трупов, ни орудий убийств.

– Прекрасно! – пробормотала Майя. – Просто великолепно! И что же теперь?!

Тут в дверь постучали.

– Марусь, с тобой все в порядке? – встревоженно поинтересовался Артем.

– Не очень-то!.. – честно призналась ему, но дверь все же открыла.

На это Спасский заявил, что она выглядит даже не бледной, а, скорее, с интригующим зеленоватым оттенком.

– Иди ко мне, лягушечка моя! – произнес заботливо, подхватив Майю на руки раньше, чем ей удалось избежать подобной участи.

И она охнула, оказавшись в непосредственной близости к крепкой груди Спасского. Тот же как ни в чем не бывало заявил встревоженной Дарье Владимировне, что такое у них иногда случается.

Слабый организм, измученный токсикозом, поэтому Майе не помешает немного прилечь.

– Артем, ты бы уже меня отпустил!.. – начала было Майя. – Мне намного лучше, сейчас все пойдет.

Попыталась высвободиться, потому что на руках у Спасского было… странно. Но он не стал ее слушать.

– Прилечь, Марусь! – заявил с нажимом. – Тебе стоит ненадолго прилечь.

Кажется, они все еще продолжали импровизировать, и Майя сдалась.

– Простите, Дарья Владимировна! – произнесла извиняющимся тоном. – Я не хотела… Артем прав, со мной постоянно что-то случается...

То незапланированная беременность шесть лет назад, то болезненная влюбленность, которую так до конца и не излечил испанский берег, то ощущение безопасности в крепких руках Спасского…

– Ничего страшного! – засуетилась хозяйка. – Это совершенно, совершенно естественно… Артем, несите ее сюда! – распахнула двери комнаты, в которой Майя до этого бывала много раз. – Майечка, кстати, у меня есть имбирный чай. Помню, когда я была беременной…

И Майя обреченно согласилась на имбирный чай.

Очень скоро ее уложили в бывшую Элькину кровать, накрыв теплым пушистым пледом. Комната, как и остальной интерьер квартиры Старой Ветлицкой, совершенно не изменилась со школьной поры, да и убрана она была так, словно вот-вот ждала появления бывшей хозяйки.

У изголовья кровати были расставлены мягкие игрушки – лохматый котенок и плюшевый медведь с огромным сердцем в лапах, по стенам развешаны вырезки из журналов и постеры с киногероями. На трюмо стояли фотографии в деревянных рамках – очень много.

Впрочем, куда больше Майю заинтересовали свежие белоснежные хризантемы в хрустальной вазе.

Странно, подумала она, уставившись на цветы. Элька хризантемы терпеть не могла, называла их презрительно цветами плебеев. Уважала только розы и еще немного орхидеи.

Да и зачем держать в комнате свежесрезанные цветы, если она… Дарья Владимировна жаловалась, что дочь давно уже не звонила. Неужели Старая Ветлицкая все еще надеется на чудо?.. Терпеливо ждет, что Элька вот-вот одумается и вернется? Переедет из квартиры, которую давно уже отсудила у мужа – владельца мясокомбината – и с тех пор жила свободно и вольготно, сбежав из-под давящей опеки властной матери?!

Тут Дарья Владимировна их оставила, поспешив на кухню за обещанным чаем.

– Артем, что происходит?! – спросила Майя, поднимаясь на локтях.

– Ничего особенного, – жизнерадостно отозвался он.

Затем заявил, что ей надо лежать и изображать беременную. А если она забыла, как это делается, то он быстро поможет вспомнить. Закроет дверь на щеколду и сразу же начнет.

– Ты дурак, Спасский! – констатировала Майя, но обижаться не стала.

Вот еще, на идиота-то!..

Выпутавшись из теплого пледа, подошла к трюмо и принялась рассматривать фотографии, пока Артем производил спешный обыск комнаты – заглянул под кровать, затем решительно распахнул дверцы пустующего платяного шкафа.

– Кстати, пока ты боролась с токсикозом, я расспросил Ветлицкую о Роданове. Да, Родька к ней приходил. Нанес визит вежливости, они долго вспоминали бывших одноклассниках, и ей было очень приятно его внимание. Вот и все, Марусь!..

– Вот и все! – вздохнула она, понимая, что шпионская вылазка полностью провалилась.

– Пока что ясно лишь то, что ничего не ясно, – добавил Артем.

Майя кивнула, разглядывая Элькины фотографии в деревянных рамках. Некоторые из них были ей знакомы. Например, вот та, с выпускного, на котором ее подруга была в «бомбическом платье» с огромными разрезами и вырезами в нужных местах. С ней соседствовала еще одна со школьного конкурса красоты, где Эльвира Ветлицкая заняла первое место. Затем была пара фотографий в свадебном платье, но все без мужа. Еще несколько снимков с отдыха, где Элька – улыбающаяся, загорелая и наслаждающаяся жизнью.