Цена страсти
Шрифт:
– Извини, Маша. Пожалуйста.
– Маша, извиняет? – серьёзно спросил меня Олег.
Я поспешно кивнула.
– Извиняю.
– Твоё счастье, – Олег смерил Валика убийственным взглядом, от которого даже мне захотелось поёжиться. Потом шагнул ко мне и, как ни в чём ни бывало, взял за руку.
Мы в молчании спустились к набережной. От Ангары веяло свежестью. Несмотря на довольно поздний час, здесь было людно. Парапет буквально облепила молодёжь. На каждом шагу пили пиво, орали песни под гитару.
Несколько минут мы безмолвно созерцали тёмное небо с россыпью звёзд, иллюминацию над плотиной, напоминавшую новогоднюю гирлянду, огни города на другом берегу реки. Красиво, даже завораживающе, просто идеальный антураж для романтического вечера. Жаль, что это не про меня.
Я почти не замечала этой красоты. Слишком много самых разных эмоций я сегодня пережила, да и до сих пор переживала. И теперь совсем запуталась в своих ощущениях. Если час назад мне было настолько горько и больно, что умереть хотелось, то сейчас и боль, и горечь... ну не то чтобы совсем исчезли, но затихли, уступили место волнению, жаркому, мучительному, но в то же время странно-приятному. Разве это нормально – испытывать такое к незнакомому парню? Ведь нет! Даже с Мишей ничего подобного ни разу не было, а тут… Это как-то неправильно, нехорошо, но... от его запаха, от тепла его тела у меня в голове всё плыло.
Олег сидел совсем близко, и эта близость вызывала у меня дрожь, с которой никак не получалось совладать. От каждого случайного соприкосновения по коже проскакивал разряд, и я закусывала губу, стыдливо краснея. Неужели он этого не чувствовал?
Сердце то сжималось, то гулко бухало в груди, разгоняя по венам горячую кровь. Я даже речной прохлады не ощущала. Только почему он молчит? Это молчание ещё больше обостряло все эмоции, до предела просто. Сказал бы хоть слово, иначе я точно сойду с ума от этого напряжения.
– Можешь мне рассказать, что с тобой случилось, – наконец нарушил он молчание. – Я умею слушать и умею молчать.
Что молчать умеет – это я уже и сама поняла. Рассказывать ему про Мишу большой охоты, конечно, не было. Я бы лучше спросила его, почему он за мной пошёл, почему смотрел так весь вечер – вот что занимало меня в эту минуту. Но спросить об этом я бы ни за что не осмелилась.
– Мой бывший парень… – начала я, обдумывая, как лучше выразиться, – … обсуждал меня с друзьями. А я случайно услышала.
Олег молчал. Просто молчал, даже непонятно, слышал ли он меня. Растерянно я добавила:
– То, что он говорил про меня, было… было очень гадко, ну и... не совсем правдиво.
Ну, отреагируй как-нибудь! Зачем ты тогда спрашивал?
– Бывший? – переспросил Олег.
– Да.
– Ты его любишь?
Я прислушалась к себе. Ещё утром я бы, не задумываясь, сказала: да, конечно! А как же иначе?
Но сейчас ничего подобного не чувствовала. Как отрезало.
Так, может, и не было никакой любви? Не могла же она исчезнуть в один миг, пусть даже он и сделал мне больно. Мне казалось, что ни боль, ни самая сильная обида не могут убить чувства, во всяком случае, в
– Наверное, нет, – ответила я. – Ведь когда любишь – не сомневаешься.
Я ждала, что он поддержит меня словом, но он только хмуро смотрел вдаль, на другой берег, мерцающий огнями. А потом сказал неожиданное:
– Мы с тобой встречались недавно. Если точно – в прошлую субботу.
– Правда? – удивилась я.
– Ехали в одном троллейбусе. Ты тогда книгу какую-то читала, а я за тобой наблюдал. Ну то есть не наблюдал, просто я близко стоял... Потом ты кому-то место уступила и встала со мной рядом, а на Филармонии вышла, но перед тем, как выйти, спросила у меня, не буду ли я на следующей выходить. Я посторонился, пропустил тебя, и ты мне улыбнулась. У тебя, кстати, красивая улыбка.
– Я не помню этого совсем… извини.
– Тут не за что извиняться, – пожал он плечами. – Но представь, как я удивился, когда увидел тебя сегодня. Может, это судьба?
Олег улыбнулся краешком губ. Надо же! Он умеет улыбаться и шутить?
– А ты фаталист? – я тоже не сумела сдержать улыбку.
– Это вряд ли, – снова усмехнулся Олег. – Плыть по течению – точно не мой вариант.
И он снова замолчал. Мне хотелось столько всего расспросить у него, но я не решалась, поэтому мы просто сидели рядом. Я думала о нём, а о чём он – неизвестно.
Слова Олега даже как-то придали мне уверенности, хотя волнение всё равно никуда не делось. Но он меня заметил! Запомнил! Ещё и улыбка у меня красивая! То-то я теперь улыбалась, не переставая.
Неожиданно я поймала себя на мысли, что мне стал очень нравиться этот вечер, несмотря на Мишу, на его ужасные слова, на пережитое совсем недавно унижение. И я понимала, что это до крайности легкомысленно – только расстаться с одним парнем (а в мыслях я с Мишей рассталась окончательно и бесповоротно, пусть он об этом пока и не знает) и вот уже быть с другим. И при этом пьянеть от какого-то странного удовольствия. Завтра наверняка мне будет стыдно, но сейчас об этом даже думать не хотелось.
Солнце село. Воздух быстро терял тепло и наполнялся прохладной свежестью. Я зябко поёжилась, и Олег тут же обнял меня за плечи, притиснув к себе. Я судорожно вдохнула и зарделась. Счастье, что стемнело и он не видел моего почти панического смущения.
Его тело казалось таким горячим, что я не просто вмиг согрелась, но и вскоре уже буквально плавилась...
– Хорошо так, – неожиданно произнёс Олег, слегка сжав моё плечо.
Однако не успела я погрузиться в новый прилив эйфории, как он добавил:
– Жаль, уже пора.
Затем мы вернулись в общежитие, думали, лишь на минуту, но... пришлось задержаться. Потому что подоспели мы к самому началу побоища. Нет, там и до нашего возвращения обстановка уже накалилась, но мы попали в самый пик.
В вестибюле нам встретился Толик Труфанов – мой одногруппник. Он так нёсся, что едва с ног нас не сбил.
– О, Маша… Там такая заварушка начинается, самое время отчаливать по домам, – Толик кивнул в сторону столовой, откуда и правда доносились крики и ругань.