Цена свободы
Шрифт:
— Открываем огонь? — спросил меня стоящий, пригнувшись, у гаубицы Леня.
— Подождем, пусть хоть немного рассеется дым, — ответил я спокойно, — спешить некуда.
Пока ждали, я связался с разведчиками. В первый же день после ультиматума, мы послали две группы по три человека. Они заняли позиции в руинах, и должны были контролировать подъезды к торговому центру. Наблюдатели доложили, что никакого движения нет, никто торговый центр не покидал. Именно в торговом центре была резиденция Фраймана, и его прихлебателей. Раз они все еще там, это прекрасно, я давно хотел свести с ними знакомство. Дым начал рассеиваться, проступили очертания дота. Я поспешно натянул наушники,
— Огонь.
Одна из гаубиц выстрелила, Леня выглянул, что-то подкрутил, тем временем из туннеля принесли снаряд. Из дота открыли бешеную пальбу, если бы не уложенные в два ряда мешки с песком, нам бы точно кого-нибудь подстрелили. Пули со звоном рикошетили от наклонного бронещитка гаубицы. Второй снаряд лег ниже, прямо в стеклянную стену торгового центра. Стена, рассыпавшись, вся, целиком, зеленым водопадом мелких осколков обрушилась вниз, открыв внутренности здания. С четвертого выстрела Леня попал, снаряд разорвался на крыше дота.
— Есть накрытие, — обрадовался он, и понесся наводить две оставшиеся гаубицы.
— Бетонобойными… Залпом… Огонь!
Три гаубицы рявкнули одновременно, потом еще и еще, из дота уже не стреляли. Не зря артиллерию богом войны называют. На шестом залпе из кучки бетонных обломков, что была дотом, выскочило насколько фигурок, и побежали прочь по крыше. Артиллеристы восторженно заулюлюкали.
— Ну, что, все здесь? — спросил я, выпрямившись в полный рост.
— Все, кого звал, — отозвался Летун, и вышел из туннеля на свет, за ним шли еще люди.
— Тогда вперед! Дочистим фашню!
Бульдозер пополз вперед, мы пошли за ним неспешным шагом. Не успели мы дойти до противоположного края ущелья, как оттуда показался человек. Спотыкаясь, он пошел в нашу сторону. В правой руке у него была палка с привязанной к ней белой тряпкой. Вайнштейн заглушил мотор, и мы услышали, как человек кричит:
— Не стреляйте! Не стреляйте!
— Иди сюда! — крикнул я человеку, тот подошел. Из его сбивчивых объяснений я узнал, что начальство и оставшиеся стражники погрузились на машины, и сбежали через нижний выход, а в туннеле остались только невооруженные гражданские. Я сказал человеку возвращаться, и передать, чтобы выходили с поднятыми руками. Летун сразу отправил бойцов ко входу в уже захваченный туннель, с приказом отделять мужиков, и запирать в бараки, а женщин с детьми гнать на выход.
— Надо будет Профессора привести, пусть по каждому справку дает, — посоветовал я Летуну. Тот кивнул, соглашаясь.
Понемногу потянулись люди, потом, увидев, что мы не стреляем, повалили валом. Это уже были не кацетники. Упитанные, в чистой одежде, надушенные женщины, крепкие розовощекие детки. Опасливо поглядывая на занявших позиции перед входом в туннель бойцов, они спешили побыстрее проскочить мимо нас. Наконец, людской ручеек иссяк. Поняв, что больше никто не выйдет, бойцы пошли внутрь, бульдозер впереди. Я устало пошел за ними. Туннель оказался длинным, хорошо еще, что подтянулись Медведь и Райво с остальными, они успели передохнуть, и теперь занимались сортировкой пленных, и обустраивали кацетников. Все бойцы с артпозиции, и группа прикрытия вошла с нами в туннель, иначе у нас бы просто не хватило людей на то, чтобы проверить и взять под контроль все четыре километра туннеля.
Поначалу, мы проверяли каждый уголок туннеля. Потом плюнули на это, и просто пошли вперед, было ясно, что туннель пуст. Оставив небольшую группу с пулеметом в прикрывавшем южный вход доте, я с бойцами потопал назад. Рома покинул свой насест на капоте бульдозера, и пошел рядом со мной. Наши, растянувшись по туннелю, устало перешучивались. Я был рад, что все обошлось без лишней крови, это если не считать погибших детишек, но эта кровь не на мне. Мы перешли по эстакадам на ту сторону ущелья, бросив взгляд направо, на торговый центр, я увидел, что там уже наши. Когда до выхода из туннеля оставалось всего ничего, я обратил внимание на идущего впереди бойца. Боец был наш, и одежда, и повязка на рукаве были наши. Но вот походка… походка мне кого-то напоминала, но вот кого? Я ускорил шаг, боец оглянулся и тоже ускорился.
— Коцюба, что стряслось? — спросил Рома, ему тоже поневоле пришлось ускорить шаг.
— Эй, ты, стой! — вместо ответа закричал я, и побежал вперед. Боец остановился, оглянулся, рванулся вперед. Увидев, что идущие перед ним обернулись на мой крик, и пошли к нему, он остановился, тоненько заверещал, и, развернувшись ко мне, вскинул автомат. Я был уже настолько усталым, что не успел среагировать на это движение. Прогрохотала длинная очередь, пули хлестнули по бегущему рядом со мной Роме, и он неживым мешком упал на пол туннеля. Точно в замедленной съемке, я видел, как ствол автомата разворачивается ко мне. Сначала я почувствовал удар по левой руке, потом три сильных удара в живот, грудь и плечо отбросили меня к стенке туннеля. Сползая, я поднял к глазам руку. Там, где были указательный и средний пальцы, лохмотьями висело мясо, торчали обломки костей. Было очень больно, словно сквозь вату, я услышал чей-то голос вдали, кричавший: — «Джека сюда, быстрее!». «Как же так», — подумал я, — «ведь это моя фраза?». Затем кто-то милосердный, наконец-то, выключил свет.
Глава 5
Первым, что я услышал, был звук текущей воды, и пение птиц. Я открыл глаза, сел, и не поверил тому, что вижу, слишком идиллической была картина. Мелкая речушка, журча на камнях, быстро несла мимо меня хрустальной прозрачности поток. Светило солнце, ветер играл в кронах деревьев. Длинные ветви ивы склонялись к самой воде. Сплошная стена деревьев в этом месте отступала от берега реки, образуя идеально круглую поляну, заросшую сочной зеленой травой. Меж сосен убегала в гору узенькая тропинка. Посреди поляны, шагах в десяти от обрывистого берега реки, стояло жилище, конусообразный шатер из шкур. Перед входом в жилище горел костер, в подвешенном над огнем закопченном котелке что-то булькало. Я такие жилища раньше видел только в кино, и на картинках, как оно там называлось, вигвам, что ли?
— Типи. Это называется типи, — раздался за моей спиной спокойный голос. Я что, задал вопрос вслух? Позади обнаружился мужичок в кожаном. На нем были надеты кожаные штаны с бахромой, и кожаная куртка, тоже с бахромой, покрытая узорами. В волосах торчали перья, на шее висело ожерелье из зубов и когтей. Лицо у него было красное, плоское и морщинистое.
— Садись, — показал он на лежащее у костра бревнышко. Я сел, он уселся напротив, подкатив чурбачок. Взял деревянную ложку с длинной ручкой, и стал помешивать варево.
— Тебе, наверное, интересно, кто я, и что это за место, — сказал мужичок и хихикнул. Я кивнул, он положил ложку, и продолжил: — давай начнем с того, что ты умер… или, скажем так, почти умер.
Я вспомнил, что произошло в туннеле, все события того кровавого дня, и вздрогнул. Поднес к глазам левую руку, на ней все пять пальцев были целы. Все страньше, и страньше, как говорила Алиса.
— Так что же это, получается, я умер, и вместо ада попал сюда? — я справился с собой, и даже нашел силы для иронии. Хотя, а чего мне бояться, раз я умер?