Цена свободы

Кравченко Ольга

Вот все, что было до этого… Это был не шок, а так… Шок – это то, что Кровель испытал, услышав пассажира. Пытаясь переварить услышанное, не сразу даже понял, что тот уже несколько минут сидит с протянутой рукой и улыбается. Стряхнув оцепенение, наконец, тоже протянул ему руку. Кристиан сжал ее и с улыбкой произнес:

– Я право не знаю, как вам еще кое-что сказать…

Что? Это еще не все сюрпризы? Капитан лишь качал головой и ошеломленно улыбался.

– Зайди, - тихо сказал Кристиан,

вытащив из кармана брюк небольшую рацию.

Дверь снова открылась, в очередной раз заставив капитана замереть с открытым ртом. У дверей в строгом костюме, с такой же рацией в руках стоял…

– Шон? – только и смог произнести капитан, смотря на улыбающегося своего бывшего матроса.

– Зайди…

Прошипевшая рация вырвала Шона из плена его воспоминаний. Но этот плен был гораздо приятнее того, что он провел у пиратов. Хотя и ему он был теперь благодарен. Потому что тот перевернул всю его жизнь. Потому что подарил встречу с людьми, которые научили его. Верности, смелости, твердости характера. Научили вести себя достойно. Не прячась, не увиливая, признавать ошибки. И отвечать за них.

Выскочившие из буквально спустившегося с небес вертолета люди своей формой недвусмысленно указывали на их принадлежность к определенным структурам. И хотя последними своими часами он мог даже гордиться, но предыдущие дни сидели занозой в памяти, не давая совести спокойно жить. А потому он сам подошел к старшему, судя по нашивке на куртке, офицеру и сказал, что хотел бы чистосердечно признаться в трусости и попытках бежать с корабля в обход принятых правил, а также в предательстве. Свое поведение по отношению к пассажиру он иначе, как предательством, назвать не мог. А значит, должен ответить.

В комиссариате в камере предварительного заключения он провел почти двое суток, немало удивившись тому, что его не стали сразу передавать властям своей страны. Он был уверен, что его сразу после предварительного допроса передадут американскому консульству, отправят в Вашингтон и здравствуй, трибунал. Но ни в тот же день, ни на следующий ничего такого не последовало. А наоборот, вечером второго дня дверь его камеры отворилась, на пороге возник тот самый офицер, что допрашивал его накануне при поступлении, и со словами:

– С тобой хотят поговорить, - распахнул дверь.

Но не это удивило его, а то, что сразу за дверью на стоящем в коридоре столике лежали его вещи, которые по принятым правилам у него забрали перед тем, как определили в камеру. Это означало только одно – кто бы не желал с ним поговорить – в любом случае после этого разговора он будет свободен.

– Пассажир лайнера не стал заявлять на тебя, - комментировал офицер, пока они шли по коридору в кабинет, – так что скажи ему спасибо. Он, правда, сам не приезжал, через адвоката своего передал.

Скажет. Если встретит еще… Он ведь даже не знал его фамилии и где вообще его искать. Он и имя-то его, считай, узнал уже перед самым побегом.

– А кто тогда со мной поговорить хочет? – повернулся он к офицеру, пока они ждали, когда им откроют очередную дверь.

– Понятия не имею, - пожал тот плечами.

В кабинете, куда они вошли, за столом сидел смуглый мужчина лет пятидесяти в форме.

– Вы, думаю, уже поняли, что обвинения вам предъявляться не будут. Нет заявления – нет обвинений. Считайте, вам повезло. Потому что, если все то, что вы сами рассказали следователю правда, то вам на родине светило бы лет десять, а то и больше.

Он тогда кивнул, хотел было ответить, но следователь продолжил дальше:

– Вы можете быть свободны. Но прежде чем вы покинете комиссариат, с вами хотели поговорить, – наклонившись к нему, слегка приглушил голос.
– Не знаю, правда, зачем вы понадобились французской разведке…

Разведка? Еще и французы? Признаться, он и сам даже представить не мог – зачем…

– Он ждет вас там, - кивнул следователь в сторону двери из его кабинета в соседний.

Открыв дверь, он вошел в кабинет. Это была просторная переговорная, большую часть которой занимал огромный овальный стол, вокруг множество стульев. У окна спиной к нему стоял среднего роста мужчина и, приоткрыв жалюзи, смотрел на улицу.

– Добрый день, - сказал он ему, не смог удержаться, продолжил, слегка усмехнувшись.
– Я не помню, чтобы сталкивался с разведкой. Вроде никаких контактов не имел…

– А хотел бы?

Уже сам голос заставил его замереть, а когда мужчина повернулся к нему, он лишь ошалело схватился за спинку стула, возле которого стоял.

Улыбаясь, Кристиан подошел к нему и со словами:

– Давай, наконец, знакомиться, - протянул ему свою корочку, после прочтения которой степень его шока просто зашкалила.

Так они вместе потом и покинули не только комиссариат, но и сам остров. И до сих пор он никак не мог понять, почему Кристиан после всего, что произошло, не только не стал заявлять на него, но и сделал предложение, от которого не просто не отказываются, а которое любой бы на его месте посчитал за самый лучший подарок судьбы. Этот человек продолжал его удивлять. Он его чуть не погубил, а тот предложил ему стать его личным охранником.

Рация снова зашипела.

– Иди, - кивнул Кристиан, - думаю, вы еще не раз сможете поговорить.

– Поправляйтесь, - улыбнулся Шон капитану. – Что у вас? – спросил, едва вышел из палаты в коридор.

– Шон, - раздался в рации голос Рика, водителя, - я сгоняю за кофе? Одна нога тут, другая…

– Никаких сгоняю, - прервал он его, - месье Рокье может потребовать машину в любой момент.

Не дожидаясь ответа водителя, выключил рацию. Возможно, кто-то скажет, что он перегибает палку, но… Теперь он не мог оплошать перед этим человеком даже в малом.