Цена твоей нелюбви. Я к тебе не вернусь
Шрифт:
Перед глазами все начинает плыть. Картинка размазывается.
— Ты мне больше не дочь! — орет отец и сплевывает, будто бы я что-то грязное под его ногами и топчет это. — Знать тебя не хочу. Никогда. Мерзость сплошная. Гулящая девка! Оставила семью, когда нам нужна помощь Альпарслана. Он благородный... Помог нам, несмотря на то, что ты разводиться захотела. А вот оно как значит... Нашла себе нового хахаля. Бросила семью на произвол судьбы! Негодяйка! ТЫ. МНЕ. БОЛЬШЕ. НЕ. ДОЧЬ, — Чеканит он эти слова с особой злостью, а у меня по телу дрожь прокатывает и из глаз брызжут слезы. Одна за другой, не останавливаясь.
Я думала, что преодолела все на свете. Смогла. Выстояла. Но только не эти слова, прозвучавшие из уст отца.
Они резали меня без ножа.
— Так, — в тон им горланит Руслан. — А ну-ка прекратили травлю на девушку. Сейчас же! Что это такое?! Хватит. Хватит, я сказал.
Брат же не обращает на него внимание. Вместо этого начинает смеяться, тычет пальцем в моего шефа.
— Вот он, — едко проговаривает Давид, — твой любовничек, сестрёнка. Умеешь выбирать ты мужчин, однако. Ты, — указывает на Руслана, — смотри, чтобы и тебе не изменила. Она у нас натура переменная. Может вильнуть хвостом и уйти, не думая ни о чем, кроме себя. Бесстыжая вертихвостка! Позор. И кстати, — насмешливо выдает, чеканя по слогам. — ТЫ. МНЕ. БОЛЬШЕ. НЕ. СЕСТРА.
— Я вычеркиваю тебя из своей жизни, — слова от отца, как пощечина. — Такой девке не место в моей семье. Променяла моего любимого зятя — Альпарслана... На этого?!
Он указывает на Руслана.
— А чему ты удивляешься, отец? — хмыкает Давид, подливая масло в огонь. — Она никогда не думала о нас. Только о себе любимой, мерзавка. Вот и пошла по рукам.
Гулящая. Берегись, мужик. Потому что на деле она настоящая шл...
Брат не успевает договорить, потому что Руслан вдруг хватает его за шкирки и начинает встряхивать.
Я шмыгаю носом и прикладываю ладонь к сердцу...
Господи, хочу расслышать все, что сегодня на меня выбросили.
Господи, помоги забыть мне этот промежуток времени.
Сотри мою память.
Я просто не хочу жить после таких слов...
Я думала пережила все, но это...
Это предел.
Мне так никогда не было плохо.
Даже после предательства Альпарслана.
— Рот свой поганый закрой, — цедит сквозь зубы шеф. — Ты кто такой, вообще, м?! Кто такой, чтобы наезжать на Дарину?! Братец, млять. Недоделанный. Только и можешь на слабых нападать. Урод. Из-за бизнеса, сука... Из-за каких-то денег Альпарслана, чтобы бизнес не развалился. Из-за ТВОЕЙ ОШИБКИ, кстати. Ты свою сестру позоришь перед всеми. Плюнуть на тебя мало. Мерзкие люди. Вы, между прочим, ни черта не знаете, чтобы бросаться обвинениями на свою родную кровь. Ставите во главе имидж. Престиж. Чье-то мнение... А не собственной дочери, — он кивает на отца, а затем возвращает взор на брата. — И сестры. Вы все поддерживаете Альпарслана. А не спрашиваете, как себя чувствует Дарина? А не плохо ли ей сейчас?! От новости?! А не умирает ли она от боли?! Она ведь все для вас сделала! Бесстыжие — это вы. И именно Дарина знать вас не должна, а не вы ее. Таких родственников врагу не пожелаешь... Ещё раз скажешь что-то подобное о Дарине… Тебе мало не покажется. Ты меня понял? Или нет?
— Эй, щенок, — цедит сквозь стиснутые зубы отец, глядя на Руслана. — Ты кто такой?! Я тут с Дариной разговариваю. Ты — никто, чтобы вмешиваться.
— Ошибаетесь. Я тот, который отныне будет защищать Дарину, — выпрямляет он спину. — А вот вы... Теперь обязаны исчезнуть из ее жизни. Потому что после такого только ползать на коленях у нее и молить о прощении будете… Я вам обещаю!
— Руслан, прекрати! — молю я, обращаясь к нему. — Не нужно. Они... — тяжело сглатываю, — того не стоят. Они уже все для себя решили. Глупо переубеждать их в чем-то. Бессмысленно... Пусть думают, что хотят. Мне все равно. Они меня ведь вычеркнули... И знаешь, не сегодня. А ещё тогда, когда я рассказала маме правду, но она мне не поверила, вывернув ситуацию наизнанку. Не стоит посреди улицы выяснять отношения. Не будем привлекать внимание лишних людей.
Я делаю шаг к нему и кладу ладонь на его плечо, успокаивая.
— Пожалуйста... Сейчас ещё придут журналисты. Этого не хватало для полного счастья. Лучше оставь их…
Шеф зло усмехается, а затем поднимает брата над землёй и бросает на холодный асфальт.
— Да ты... — начинает вновь отец, тут же подбегая к брату, который, не ожидав от мужчины такого, свернулся клубочком. — Я тебя засужу.
— Судитесь, — в тон отвечает ему Руслан. — А за клевету я вам ответный иск подам.
— Щенок, — повторяет отец, а затем поворачивается ко мне. — Теперь ты точно мне не дочь, Дарина. Бессовестная! Бессердечная! Жалею, что вообще тебя знал... Жалею, что мать тебя вообще родила... Кто ж знал, что такая пиявка появится на свет.
Это был контрольный выстрел. Я тяну Руслана за собой, который все рвется в бой. А у меня самой ноги подгибаются.
Я еле дышу. Связать ни одного слова не могу…
— Больше чтобы ни ногой к Дарине. Ясно?! — сквозь стиснутые зубы проговаривает Руслан. — Если увижу вас возле нее… Уничтожу. И Чакырбейли передайте не приближаться к ней. Исчезните из ее жизни. Не дай бог попадетесь мне на глаза... Мало не покажется. Вы отныне для нее — чужие люди. Катитесь к черту!
Закончив, Руслан хватает меня за руку и ведёт к машине...
А я не знаю теперь, как буду дальше жить с этим осознанием. После встречи с отцом и братом...
Просто не знаю.
Глава 40
Мы останавливаемся неподалеку от ресторана. Руслан помогает выйти из автомобиля и, крепко сжав мою руку, тянет за собой.
Как хорошо, что он сегодня оказался рядом. Иначе я бы не выдержала и просто свалилась бы в обморок, а то и еще хуже, услышав те унизительные слова брата и отца, которые буквально разорвали мое и без того истерзанное сердце…
Мне правда гораздо легче выносить все, когда Абрамов рядом. Но все же они добились своего, окончательно растоптав... По дороге Руслан, не переставая цедил сквозь зубы неприличные слова в адрес моих родных. А я даже возразить не могла, потому что он во всем прав. Кровные люди так не поступают. Обычно отец поддерживает свою дочь при любом раскладе, бережет, как зеницу ока. Но, к сожалению, мой думает только о бизнесе и деньгах. О чести. Никак о моем самочувствии.
Однако адекватный человек в первую очередь подключает голову, анализирует каждый взброс, разбирается в проблеме и только потом принимает меры. Но «адекватность» — понятие растяжимое и совсем не относится к моей семье…