Шрифт:
Виат едва доплелся до поселка из лагеря пришельцев. Хохолок его был вырван, с куртки исчезло дэви, из разорванного рта сочилась кровь. Глаза его были совершенно пусты. Он просидел целый день на солнцепеке в центре поселка, глядя куда-то вдаль сквозь любопытных детей, которые, обступив его, наперебой о чем-то спрашивали своими пронзительными голосами.
Когда на Виата пала тень надвигающегося вечера, он, с трудом поднявшись на ноги, прошел два шага и рухнул замертво.
Потом пришла его мать. Идти ей было недалеко - скорчившееся в пыли тело лежало совсем рядом с ее домом. Она
Ее сын не успел еще никому отдать свое сердце, поэтому киом прикрепляла к его груди единственная дорогая для покойника женщина - его мать. Мать проводила сына в последнюю дорогу, оставив гореть пелу в центре киома, потому что Виат ушел, оставив о себе добрую память среди соплеменников и любовь в сердце матери. А тем, кто оставляет после себя любовь, освещает дорогу в Мир ушедших тусклый свет пелу. И если не прикрепить к груди умершего киом, он будет вечно блуждать по этой дороге наощупь и никогда не попадет в тот таинственный Мир, который ожидает каждого.
Только потому мать вначале приколола киом и лишь затем оплакала тело сына.
После того, как тело Виата было предано земле, собралась небольшая толпа поселенцев. Подставив спины лучам восходящего солнца, они замерли, думая о том, что же им готовит грядущий день. Когда же солнце прошло середину небосклона и начало светить им в лицо, поселенцы разом заговорили, прикрываясь ладонями от слепящего света.
– Пришельцы причинили нам зло!
– первым воскликнул Доби, хлопнув обеими ладонями перед собой и подняв густой клуб пыли.
– Из-за них не стало Виата! Он не вернулся из их лагеря. Пришло лишь его тело, которое дышало до тех пор, пока не поняло, что душа в него уже не вернется…
– Пришельцы пришли к нам с миром, - перебил Деси, - они даже посадили свой корабль на пустыре, чтобы не повредить наши посевы. Не нужно их бояться.
– Деси мечтательно посмотрел на небо, оживляя в памяти тот миг, когда оттуда, с небес, спустился странный аппарат с не менее странными существами.
– Не стоит, наверное, переносить место нашего поселка из-за них. Они не сделают нам зла.
– Да!
– кивнул Доби.
– Они не хотят нам зла. Но дыхание их ядовито для нас. И те беззвучные мухи, которые вылетают из их ладоней, приносят нам смерть! Лучше, если мы навсегда уйдем отсюда. И пусть пришельцы никогда не смогут нас найти!
– Но мы их совсем не знаем!
– пронзительно закричал Деси, хохолок его вздыбился, словно от сильного порыва ветра.
– Глупо не общаться с ними! Они принесут нам дары…
– Тот, кто приносит дары, обязательно чего-то просит взамен! Мы не можем отдавать жизнь наших юношей за один лишь взгляд на пришельца.
– Доби в раздумье пропускал между пальцев серую пыль и глядел, как ее относит вдаль внезапно поднявшийся ветер. Точно так же сегодня был унесен туда, откуда еще никто не возвратился, прах Виата.
– Но постойте, - раздался звонкий голосок Вети. Ее голубой хохолок весь напрягся от волнения.
– Они знают то, чего не знаем мы. Нам не удавалось подниматься
– Да, и сто раз да!
– воскликнул Деси, пожирая глазами Вети, державшую, в знак искренности своих слов, руку у самого сердца.
– Они много знают, у них есть дары для нас!
– Знания - единственный дар, которого не стоит опасаться, - проговорил Тэфу своим низким голосом.
– Но дары в их руках подобны яду, от которого мы оцепенеем. Их дары свяжут нас по рукам и ногам. Это говорю я, Тэфу!
– Старо как мир, - снова закричал Деси, - как тот старый мир, который вот-вот развалится. Придут новые времена!
– Хорошие слова, - кивнул своим полинявшим от времени хохолком старый Доби, - если только эти слова - камень, а не легкая пыль, которая улетает туда, куда подует ветер. Я не знаю пришельцев. Я хочу их узнать. Я пойду к ним.
– И я, - пророкотал Тэфу.
– А я, а я?
– вновь затрещал своим пронзительным неокрепшим голоском Деси и вскочил на ноги, вздымая клубы пыли.
– Молод еще,- отрезал Тэфу.
– Молодые глаза могут заметить то, что проглядят старые, - резонно заметил Доби.
– Тогда у нас одна дорога!
– закричал Деси, и его хохолок победоносно вздыбился.
– Деси, - прошептала изменившимся от волнения голосом Вети, - ты вернешься из стана пришельцев таким же, каким вернулся Виат. У тебя сейчас появилось новое сердце. Это не твое сердце, Деси!
– Я вернусь!
– закричал Деси.
– Я обязательно вернусь и наполню ваши ладони чудесными вещами!
– Он склонился и поцеловал умоляюще протянутые к нему руки Вети.
Время - это не только часы и дни. Время - это не только шаги солнца по горизонту. Время - это еще и затаенное дыхание, это ожидание, чутко ловящее каждый шорох.
Это время проходит с неимоверной скоростью вместе с шорохом травы, шелестом тростника, отзвуком шагов, которых ждешь, но так и не можешь дождаться. Перед неумолимой поступью времени даже горы раздвигают свои твердыни, чтобы пропустить его туда, откуда оно уже никогда не вернется - в Вечность.
Впереди толпы медленно шел Тэфу, припадая на одну ногу, гребень его вяло спадал на затылок, тугая повязка, наложенная на голову, плотно закрывала глаза. Вслед за ним, наугад, шатаясь из стороны в сторону, брел Доби, пока, наконец, не наткнулся лбом на выступ знакомой с детства скалы и не сполз обессилено в дорожную пыль. Медленно садилось солнце.
– Деси?!
– пронзительно воскликнула Веж, и от ее вопля толпа встречающих шарахнулась в сторону, оставив несчастную наедине со своим горем.
– Он не захотел возвращаться с нами, - прошептал Доби.
– Он лишь смотрел, как мы уходим.
– Он остался добровольно?!
– Вети от ужаса прикрыла руками рот.
– Его не заставили там остаться эти пришельцы?
– Добровольно?
– переспросил Доби, глядя сквозь Вети незрячими глазами.
– Заставили насильно? Нет. Ему никто не связывал рук и никто не стоял на его пути!
– И Доби удивленно, словно впервые, потрогал свои незрячие глаза, из которых катились мелкие слезы.