Право выбора

– Я не буду это читать.
– Кен сидел, глядя перед собой на раскрытую книгу для чтения в начальных классах.

Я сделала глубокий, дрожащий вдох, и, сделав усилие, заставила себя перенестись обратно в класс, наполненный монотонным гудением читающих вслух учеников.

– Теперь твоя очередь, Кен, – сказала я.
– Сейчас твой отрывок, ты же знаешь.

– Да, - ответил Кен, повернув в мою сторону тонкое, несчастное лицо с резко очерченными скулами.
– Но я не буду это читать.

 - Почему?
– мягко спросила я. Не стоит показывать своё раздражение.
– Ты знаешь все слова. Почему тогда не хочешь читать?

 - Тут всё не так, - сказал Кен. Он опустил к своей книге наполнившиеся слезами глаза.
– Это всё неправда.

– Это никогда не было правдой, - сказала я ему.
– Мы представляем, что это правда, просто так, для удовольствия.

 Я перевернула четыре страницы, которые составляли текущий урок чтения.

– Может быть, этот город никогда не существовал в действительности, но он совсем как настоящий, с магазинами и… - Мой голос затих, когда я увидела, что глаза всего класса сосредоточены на мне – семь пар глаз и два незрячих, сливочных овала на лице Марии, - … и все мы видим наш город.

 - Города, - снова начала я.
– Города… - В наше время дети могли позволить себе прерывать взрослых на полуслове, и смотреть затем на ошеломлённое выражение их лиц.

– Это всё неправда, - перебил меня Кен.
– Я не буду это читать.

– Закройте книги, - сказала я, - и ступайте на свои места.

Трое учеников - Кен, Виктор и Глорианна – тихо скользнули за свои парты.

Я сидела за своим столом, уперев локти в зелёное сукно, подперев подбородок ладонями, и смотрела в никуда. Я не хочу ничего настоящего. Возвращение из мира иллюзий в реальный мир, как обычно, было очень болезненным. Гораздо комфортнее жить в бездумном и бесшумном оцепенении. Наконец я очнулась.

– Если вы не хотите читать ваши книги, давайте напишем историю, которая будет правдой, и тогда у нас будет, что читать.

 Я взяла школьную линейку и начертила три линии вдоль всей классной доски, только с небольшим промежутком в том месте, где я должна была поднять мел над зубчатой трещиной, которая пересекала доску по диагонали сверху вниз.

– Как мы назовём нашу историю? – спросила я.
– Кен, ты хочешь, чтобы это был рассказ о..?

– О доме Биффа, - быстро сказал Кен.

– Дом Биффа, - повторила я, мой желудок свело болезненным спазмом, пока я записывала эти слова, тщательно выводя печатные буквы, автоматически говоря при этом:

– Помните, все заголовки начинаются с… - И класс хором продолжил: – … с заглавной буквы.

– Да, - сказала я.
– Кен, с чего мы начнём?

– Дом Биффа поднялся вверх, как будто лифт, - сказал Кен.

– Прямо в воздух? – подсказала я.

– И кусок сада вместе с ним, - добавила Глорианна.

Я записала второе предложение.

– Виктор? Хочешь рассказать, что было дальше? – Мел, зажатый в моей взмокшей руке, потемнел.

– Сад – он обрушился вниз, а за ним и дом Биффа, - хрипло продолжил Виктор. Он поднял лицо, и я в первый раз за неделю увидела его глаза, окружённые тёмно-синими кругами.

– С грохотом!
– воскликнула Мария, её лицо оживилось.
– С ужасным грохотом!

– Ты не в нашей группе!
– крикнул Кен.
– Это наша история!

– Это история для всех, - сказала я, тщательно записывая.
– И каждое предложение заканчивается…

– …Точкой, - откликнулся класс.

– А потом?
– Я сделала паузу, прижавшись лбом к прохладной классной доске, мигая глазами, пока буйные заросли зелёной люцерны, росшей в углу класса, вновь не обрели чёткие контуры.

Я подняла голову. Селия ждала своей очереди.

– Бифф выпал из своего дома, - продолжила она.

Я записала.

– А потом?

 Я ждала, держа наготове мел.

– Дом Биффа упал на него, - выпалил Кен.
– И он умер.

– Я видел его!
– Бобби поднялся со своего места, произнеся свои первые слова за весь этот день.
– Он был весь в крови, но его лицо было таким, будто он просто спит.

– Он был мертв!
– яростно возразил Кен.
– И весь дом развалился на куски!

– И все его обломки провалились в эту глубокую-глубокую яму, вместе с Биффом, - воскликнул Бобби.

– И отверстие закрылось!
– торжественно завершила рассказ Селия.

– Но не полностью!
– повернулся к ней Виктор.
– Только частично! Смотрите! Смотрите!
– Он ткнул пальцем в сторону окна.

Мы все столпились вокруг, как будто ожидали увидеть что-то новое. И я думаю, что так оно и было – новым для наших глаз и для наших ушей, словно вышла наружу болезнь, долгое время таившаяся внутри каждого из нас. Там, на краю детской площадки, как раз за увитым клубками джунглей спортзалом и острым выступом горки, обрубленной выше пятой ступени лестницы, была дыра, поглотившая дом Биффа. Мы торжественно осмотрели все, что было видно – беспорядочные остатки черепичной крыши и покорёженную телевизионную антенну. Мы молча повернулись назад к нашей классной комнате.

– Как так получилось, что ты видел Биффа когда его дом упал на него, Бобби? – спросила я.

– Я собирался пойти к нему домой, чтобы поиграть, пока у моего брата не закончится четвёртый урок, - сказал Бобби.
– Он ждал меня на крыльце. Но почти сразу земля начала ходить вверх и вниз, и я упал. Когда я встал, дом Биффа уже опускался, и он накрыл Биффа. Всего, кроме его головы. И он выглядел спящим. Он так выглядел! Да! А потом все провалилось вниз, и дыра закрылась. Но не вся! – поспешно добавил он, прежде чем Виктор успел открыть рот.

– Теперь, - сказала я, - есть ли у нас история для чтения, как мы и хотели? Возьмите ваши карандаши…

– Учитель! Учитель!
– Мария стояла, широко раскрыв незрячие глаза, и тянула руку так высоко, как только могла.
– Учитель! Мэйлина!

– Бобби! Быстро - помоги мне!
– Я выскочила из-за стола, сбив при этом ящик, поддерживающий его угол вместо сломанной передней ножки. Я успела настичь Мэйлину, потому что она задержалась у двери, нашаривая дверную ручку в том месте, где она была раньше. Бобби подоспел с большим пляжным полотенцем в руках и, слава Богу, у меня хватило времени, чтобы надежно обернуть его вокруг Мэйлины до того, как она издала первый крик и у неё начались судороги. Бобби и я мягко удерживали её плечи и колени, пока её тело извивалось и корчилось. У нас уже был печальный опыт того, как лучше всего защитить её от себя самой, и от опасного места, которым становился для неё класс во время приступов. Я прислонился щекой к моему плечу, продолжая при этом удерживать Мэйлину ладонями. И пусть слёзы текут по моему лицу нетронутыми. Сотрясения тела Мэйлины как эхо отдавались через меня, как будто я билась в рыданиях.