Цена жизни
Шрифт:
— Я это полностью понимаю, господин Кеннер.
— Ну что же, рад видеть вас в нашей команде, профессор, — я улыбнулся ему. — А раз мы покончили с этим, давайте приступим к тому вопросу, ради которого мы и собрались. Эрик, как обстоят дела с хранилищем?
— Хранилище полностью функционирует, — пожал плечами Эрик. — Собственно, в моём непосредственном руководстве там уже нет необходимости, всё работает как надо.
— Вот и замечательно, — удовлетворённо кивнул я. — Но ты всё-таки держи там дела под контролем, это по-прежнему твоя ответственность.
— Хорошо, — кивнул он.
— Что с финансовыми
— С этим всё печально, — ответила она хмурясь. — Пока прошло слишком мало времени, и финансовые потоки ещё не стабилизировались, но уже можно прогнозировать, что поступления будут покрывать примерно сорок процентов расходов.
— Так много? — удивился я. — Насколько я помню, мы ожидали не больше тридцати процентов. Это прекрасная новость, Кира.
— То, что больше половины расходов на хранилище финансируется семейством, не может быть прекрасной новостью, — упрямо заметила она.
— Мы этого и ждали, Кира, — мягко сказал я. — Хранилище просто слишком велико для этой цели. Мне интереснее понять, почему оно приносит больше прибыли, чем мы прогнозировали. В чём мы просчитались?
— Число клиентов резко увеличилось после того, как Антон разобрался с теми ворами, — неохотно ответила Кира.
— Тебе это не нравится? — с интересом спросил я.
— Для меня увеличение прибыли по такой причине выглядит не вполне надёжным.
— А что вы скажете по поводу её высказывания, профессор? — я посмотрел на Монссона.
— Я давно заметил, что госпожа Кира несколько недооценивает влияние общественного мнения и немного переоценивает чисто экономические факторы, — осторожно ответил он.
— Именно так, — с удовлетворением сказал я. — Вы точно уловили её, пожалуй, главную проблему. Надеюсь в этом на вас.
— Я приложу все усилия, господин Кеннер, — пообещал он.
Зайка недовольно сморщилась, а я на это только улыбнулся.
— И всё-таки, Кира — ты хочешь сказать, что эта мелкая история с жуликами настолько хорошо сработала? — спросил я с сомнением.
— Если позволите, господин, я доложу, — вмешалась Мира.
— Да, Мира, мы тебя слушаем.
— Мы решили не ограничиваться одной заметкой, а заказали полноценное журналистское расследование. Оно было в нескольких частях, наша корреспондентка пообщалась даже с преступниками, там была целая детективная история, как она проникала на базу братства, а затем в следственную тюрьму. Читатели были в полном восторге. У нас прошла целая серия публикаций со множеством визиобразов, газета трижды заказывала допечатки тиражей. Редакция получила множество писем от читателей, в общем, история вызвала большой общественный резонанс.
— А как она сумела проникнуть в тюрьму? — с недоумением переспросил я.
— Это мы незаметно поспособствовали, конечно, — пояснила Мира. — Почтенный Антон оказал нам совершенно неоценимую помощь. Затем для пущей достоверности мы организовали корреспондентке арест, а после этого запустили кампанию по её освобождению. Активисты там собирали подписи, дело по большей части уже без нас пошло, мы просто присматривали, чтобы всё происходило как надо. Наше семейство тоже заявило о поддержке пострадавшей за правду журналистки и объявило, что полностью оплатит услуги адвокатов. Как только интерес публики пошёл
— Прекрасная работа, Мира! — искренне похвалил я. — И великолепный результат! Насчёт перерасхода не беспокойся — мы выделим твоему отделу дополнительные средства из общего фонда семейства. Пиши подробный отчёт и подавай список на поощрение. Вы что-то хотели добавить, профессор? — я заметил выражение лица Монссона, который, казалось, пытался что-то сказать.
— Я потрясён, — признался он. — У меня просто нет слов. Я прекрасно знаю эту историю, у нас в университете тоже собирали подписи. Да я сам подписывал петицию! И вдруг я узнаю, что это было срежиссированным от начала и до конца спектаклем…
— Мира у нас талант, — улыбнулся я. — А газеты ведь для того и существуют, чтобы удовлетворять интерес читателей. Но обычная жизнь скучна, интересных историй мало, вот и приходится, так сказать, содействовать.
Он ничего не сказал, просто покрутил головой в ошеломлении.
— Господин, — подала голос Ирина Стоцкая, — я могу кое-что добавить по теме. Мои друзья в банках сообщили, что банковское руководство было серьёзно озабочено нашим хранилищем. А после этой истории с ворами как минимум несколько банков решили прекратить предоставление ячеек в связи с резко снизившимся спросом.
— Этого, наверное, и следовало ожидать, — прикинул я. — По сравнению с нашим хранилищем их ячейки выглядят несерьёзно. А если учесть, что доход от этих ячеек сильно упал, вполне можно прогнозировать, что они захотят от них избавиться.
— Совершенно верно, господин, — подтвердила она. — Главным мотивом решения было то, что их ячейки начали вызывать насмешки, а это дурно влияет на репутацию. Предложить же что-то сравнимое с нашим хранилищем они явно не в состоянии.
— Ну что же, достойные, — подвёл итог я, — Все сработали отлично. Полагаю, что мы выжали из текущей ситуации всё, что можно, и сейчас, пока наше хранилище ещё на слуху, нам нужно, не теряя времени, переходить к следующему этапу.
— То есть золото, господин? — немедленно спросила Кира.
— То есть золото, — кивнул я.
— А у нас оно есть, это золото?
— У нас его нету, — признался я. Все посмотрели на меня с удивлением, и мне пришлось пояснить: — Заметная часть нашего золота идёт в Ливонию по согласованию с князем, и мы не можем прекратить эти поставки без его разрешения. Из оставшегося значительная часть обещана герцогу Баварскому, и, насколько я понимаю текущую политическую обстановку, он не только не откажется от него, а, скорее всего, попросит увеличить поставки. Отказаться мы не сможем — этого требует опять же политическая обстановка. Здесь только два варианта: либо мы поставляем золото Оттону сами, либо мы поставляем его по приказу князя. В общем, тех крох, что у нас остаются, совершенно точно не хватит для запуска проекта.