Цена жизни
Шрифт:
— Потому что я полностью контролировал окружение и не мог его не заметить. Точнее, я его как раз и заметил, он лежал рядом. А потом он оказался одновременно и рядом, и прямо у меня под ногой.
А Менски действительно сильный Владеющий, раз мог видеть старую ветку и даже какое-то время удерживать её в реальности. Но поскольку полностью лес вероятностей для него недоступен, то это всё, что он мог сделать.
— Тоже моя работа, — не стал отказываться я. — Он действительно лежал чуть в стороне, но я выбрал ту ветку леса вероятностей, где он лежал там, где мне надо.
— Лес вероятностей, да? — задумчиво сказал Генрих.
—
— Я не Магда, и я так не считаю, — с усмешкой сказал он. — Думаю, и её хороший удар в живот вполне мог бы переубедить. Но я не собираюсь обсуждать здесь теорию, я чистый практик. Пойдём-ка присядем, а то я пока ещё не вполне в норме. Менцева! — позвал он Ленку, которая без особого напряжения отбивалась от всего семейства Сельковых. — Иди к нам. А Сельковы… давайте-ка для разнообразия каждый за себя. Только никакого дружеского матча, я за вами присматриваю.
Ленка подошла к нам и посмотрела на Генриха с любопытством.
— Садись, Менцева, — он порылся в своей сумке, которая лежала рядом, достал оттуда нож и положил его перед нами.
— Руками не трогайте, только смотрите, — распорядился он. — Посмотрите на него внимательно и расскажите то, что вы о нём поняли.
Мы дисциплинированно уставились на нож. Я смотрел на него и не мог понять, что я должен в нём увидеть. Ну, немного необычная форма и заточка — это делают, чтобы нож выглядел пострашнее, когда основными покупателями предполагаются офисные работники и прочая подобная публика. Те, кто реально пользуются боевыми ножами, обычно предпочитают что-нибудь попроще, безо всяких жутких изгибов и зубцов. Что ещё можно сказать, просто глядя на этот нож? Однако Генриху явно хочется услышать что-то большее, чем очевидные выводы. Тогда что?
Я попробовал ощутить нож. Не смотреть на него, а почувствовать его, как самостоятельную сущность. Звучало это, конечно, довольно шизофренически, но когда я попробовал сначала почувствовать все напряжения в нём, а потом перейти от частного к общему, кое-что действительно получилось.
— В лезвии есть дефект, — сказал я. — Какая-то неоднородность. Может быть, трещина.
— Там просто пузырёк, — возразила Ленка. — Дефект отливки, который попал в пластину, из которой вырезали заготовку. В этом ноже нет души, — она немного смутилась. — Вы можете смеяться, это действительно звучит смешно, но я чувствую, что он не хочет быть ножом. Он мёртвый. Это ненастоящий нож, это просто фабричная дешёвка. Просто имитация.
— Здесь не над чем смеяться, — на удивление мягко сказал Менски. — Всё правильно. А теперь таким же образом посмотрите вот на этот нож.
Второй раз я уже знал, как смотреть, и дело пошло легче.
— В металле несколько слоёв, — сказал я. — Сердечник из мягкой стали. И это ручная работа. Есть небольшие неоднородности, но они влияния не оказывают. Это хороший нож.
— Это плохой нож, Кени, — вздохнула Ленка. — Он хорошо сделан, и с первого взгляда это действительно хороший нож, но у него плохая аура. Кузнец, который его ковал, был на что-то очень сильно разозлён, а может, он вообще весь мир ненавидит. Я этим ножом пользоваться ни за что не стану, лучше уж фабричная штамповка.
— Я восхищён, Менцева, — с искренним уважением сказал Генрих. — Даже первый нож мало кто смог бы так подробно описать, а вот со вторым я и
— Это меня нисколько не удивляет, — пожал я плечами. — Я давно знаю, что моя жена, как Владеющая, гораздо талантливее меня.
— И тебя это не задевает?
— Совершенно не задевает, мы же одна семья. Её успехи — это мои успехи, и наоборот. Для меня завидовать ей всё равно, что завидовать самому себе.
— Не очень типичный взгляд на семью, — хмыкнул Генрих. — Но возможно, что старые семьи Владеющих, где связь уже очень сильна, именно так друг друга и воспринимают. Хотя должен сказать, что и ты очень неплохо справился, просто твоя жена продемонстрировала нечто совершенно выдающееся. Но я подкинул вам эту задачку вовсе не ради пустого любопытства. У нас с вами опять возникла проблема.
— Проблема? — непонимающе переспросила Ленка. — Какая проблема?
— Арди мне очень наглядно продемонстрировал, что он меня превосходит, как боевик…
— Глупости! — немедленно отреагировал я.
— К сожалению — в основном для меня к сожалению, — нет, не глупости. Я примерно так же ощущаю себя в спаррингах с Анной Максаковой — она иногда проводит их для преподавателей боевой практики. Когда понимаешь, что противник полностью контролирует ход боя, и ты видишь, что не можешь ничего сделать, а можешь только потрепыхаться чуть подольше. Сегодня я точно так же себя чувствовал с тобой. Вы оба очень усилились за это лето. Совершили просто гигантский скачок — с чем это связано?
— Не имею ни малейшего понятия, — пожал я плечами.
И тут же задумался: а я точно не имею ни малейшего понятия? Кое-какие предположения у меня всё-таки появились, но обсуждать их с Генрихом я ни в коем случае не собирался.
— Так вот, — продолжал он, — в связи с этим сразу возник очень важный вопрос: такой прогресс случился у вас только в боевых умениях? Поэтому я и устроил вам эту проверку с ножами. Как оказалось, вы не только стали драться лучше, у вас заметно изменилось восприятие мира. Так что твоя победа, Арди, действительно неслучайна — ты меня и в самом деле перерос. Я, конечно, с удовольствием буду с вами и дальше заниматься — для меня это ценная возможность сразиться с сильным противником. Но сам я уже ничего вам дать не смогу. Чтобы развиваться дальше как боевикам, вам нужен противник посерьёзнее — та же Анна Максакова, например.
— Вы меня очень озадачили, наставник, — признался я. — Вы хотите сказать, что боевая практика для нас совершенно бесполезна?
— Нет, не совсем бесполезна, — покачал он головой. — Мы же здесь не только дерёмся. Но вам определённо необходима индивидуальная программа. Я отправлю доклад декану — может, Академиум и в самом деле сможет организовать вам тренировки с Максаковой.
— Не уверен, что Анна согласится, — с сомнением заметил я. — Зачем ей это?
— Может, и согласится, — возразил Генрих. — Ей тренировки тоже полезны, и я сомневаюсь, что у неё имеется большой выбор партнёров. Чем выше поднимаешься, тем сложнее найти равного противника.