Ценный
Шрифт:
Его бедра снова двигаются в такт моим движениям. Эти движения наводят меня на всевозможные мысли… Особенно я сосредоточилась на том, каково это — быть под ним, пока он это делает. Покалывание в животе становится настолько сильным, что даже мои бедра начинают двигаться. Жар внутри меня почти невыносим.
Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Очень сильно. Могу ли я попросить его об этом? Если бы я не была так сосредоточена на том, чтобы погладить его как следует, возможно, я бы сделала паузу и потянула его руку к себе, но у меня нет времени думать об этом, потому что
— Хорошо. Хорошо. Это хорошо, солнышко.
— Ты, эм, в порядке? — тупо спрашиваю я.
Думаю, беспорядок на моей руке должен быть достаточным ответом. И как он меня назвал?
Он тяжело дышит, видимо, приходя в себя.
— Да. Просто после этого она слишком чувствительна, чтобы к ней прикасаться, — делает он пометку.
— Это было очень, очень сексуально, — сообщаю ему.
— Не жалеешь? — спрашивает он.
Я качаю головой.
— Нет. Разве что жалею, что не было времени сделать больше.
Не то чтобы я сказала ему, чего я хочу… например, чтобы он засунул руки в мои штаны для начала. Я не знаю, как я переживу сегодняшний день.
* * *
Если утром я думала, что это плохо, что я осталась возбужденной, не получив облегчения от Генри, то эта встреча с ним все усложняет. Мы снимаем Генри на местной военной базе, встречаемся с некоторыми морскими пехотинцами, которые являются поклонниками сериала.
Я совершенно не готова к тому, что мне придется увидеть прекрасную задницу Генри… вот так… в военной форме. В голубой форме. Святой. Он такой горячий.
Когда Генри выходит из дома, переодевшись в нее, я просто таю в луже обморочных гормонов. Форму дополняет фуражка, которая придает ему чертовски официальный вид. Неужели мне нравятся военные? Раньше я никогда не испытывала такого желания, но теперь? Да, черт возьми, сейчас. Может, это потому, что сегодня утром я обхватила его рукой… нет. Не могу позволить своим мыслям блуждать там.
Несколько десятков мужчин в форме заходят в комнату — ни один не такой красивый, как Генри, — и тут невысокий мужчина громко произносит:
— Офицер специальных операций, полк морских рейдеров, первый лейтенант, Генри Бенсон.
Все мужчины в комнате оборачиваются и отдают честь Генри. Чувство гордости расцветает в моей груди. Я знала, что Генри — морской пехотинец, но до меня не доходило, что это значит.
Видя, с каким уважением смотрят на него в этом зале… становится ясно, что Генри есть кому восхищаться. Маленький диктор зачитывает некоторые достижения отряда Генри, а также рассказывает о годах его службы, наградах и почестях. Зал громко аплодирует и кричит в знак благодарности. Затем маленький человек начинает рассказывать о сериале и о том, как много значит для солдат то, что так много бывших морских пехотинцев держатся вместе как одна
Когда вступительная речь закончена, Генри обращается к залу.
— Для меня большая честь вновь оказаться среди прекрасных женщин и мужчин, собравшихся в этом зале. Именно на этой базе я впервые побывал, когда поступил на службу. Именно благодаря поддержке моих сестер и братьев по обучению я смог закончить колледж и присоединиться к «Рейдерам». Для меня большая честь отслужить восемь лет на действительной военной службе за эту страну. И я благодарю каждого из вас за вашу вечную приверженность нашему успеху, прогрессу нашей страны и за верность друг другу. Semper Fi.
Зал подхватывает Генри, а в ответ раздается закладывающее уши скандирование «Semper Fi».
Они усаживают Генри за стол, и он терпеливо встречает одного морского пехотинца за другим. Каждый из них хочет получить автограф и сфотографироваться. Он тратит время на то, чтобы задать каждому из них вопросы, пожать им руки и похлопать по спине. Я давно не видела ничего столь эмоционального и душевного. Видно, что эти люди очень уважают Генри, и он тоже уважает каждого из них. Я всегда знала, что Генри — стойкий человек, который поддерживает свою семью в трудную минуту. Увидев эту сцену сегодня, я еще больше убедилась в этом. Если мне когда-нибудь выпадет шанс быть с таким человеком, как Генри, я им воспользуюсь. Считайте его моим новым баром.
* * *
Когда мы едем обратно в отель, я говорю ему, насколько впечатляющим было это зрелище.
— Мне повезло, что я пошел в морскую пехоту после окончания школы. Мне нужно было знать, что на этой земле есть еще люди, которые служат высшему благу, выполняют свои обязательства. Все, о чем я тогда думал, что моя мама не такая.
На его лице на мгновение промелькнуло чувство вины.
— Безусловно. И я узнала еще кое-что, — говорю ему.
— Что именно?
— Ты выглядишь сексуально в военной форме.
Я резко вздергиваю брови, когда он смотрит на меня. Он качает головой.
— Что я тебе сделал? — поддразнивает он.
— Показал мне свет? — предлагаю я.
Он разражается смехом.
— Боже. Это ужасающий способ сказать об этом.
Я протягиваю руку и поглаживаю его бедро.
— Мне жаль всех мужчин, которым придется соответствовать стандартам, которые ты установил на этой неделе в качестве моего фальшивого парня.
Его челюсть сжимается от моих слов, но он соглашается:
— Не соглашайся на меньшее.
Если бы только я могла его удержать. Как будто это возможно.
— Я хотел спросить тебя раньше, но просто подумал, что у тебя могут быть другие планы, — неожиданно говорит он.
Я вопросительно смотрю на него, а он продолжает:
— Ты можешь пойти со мной на ужин сегодня вечером?
— Конечно. Не обижайся, но, наверное, я просто решила, что мы все равно поужинаем вместе.
Он качает головой.
— Ну тогда я вдвойне рад, что спрашиваю тебя. Это вечеринка, на которой я вынужден присутствовать, и будет гораздо веселее, если ты будешь там, ведь я не знаю других гостей.