Ценный
Шрифт:
Я точно знаю, что со мной не так. Это Хлоя. И дело не только в том, что ее сосед, скорее всего, появится в пятичасовых новостях, а в том, что я оставил Хлою в Лос-Анджелесе. Дело не только в этом. То, как она заставляет меня смеяться, то, как она заставляет меня снова радоваться мелочам жизни… то, как она заставляет меня хотеть ее…
— Как всегда, спасибо, мистер и миссис Уэстовер, — говорю я пилотам вертолета, снимая гарнитуру, и спрыгиваю на землю.
Я уворачиваюсь и бегу с сумками, чтобы лопасти не отрубили мне голову, хотя
Шум становится все тише, по мере того как они удаляются. Вскоре меня окружает только тишина Порт-Провиденс, пока я иду по тропинке обратно в город. Ну, не тишина, но в моих ушах стоит ощущение тишины по сравнению с воем транспорта в Лос-Анджелесе. Здесь единственные звуки — это щебетание птиц, шелест листьев на ветру и мягкие волны, бьющиеся о скалы. Здесь спокойно, но не хватает одной важной вещи — моего солнечного света. Как бы я хотел, чтобы Хлоя была здесь.
Вернувшись в свой домик, я чувствую себя пустым, как никогда. Воспоминания о Хлое окружают меня повсюду. За последний год она жила у меня дважды, и я относился к ней как к легкой досаде. Какой же я дурак, что не замечал, какая она особенная? Я позволял горю своего прошлого окрашивать все в моей жизни. Теперь, словно сняв пелену прошлого, я вижу новые возможности повсюду.
* * *
После нескольких дней одиночества в дверь постучали. Похоже, компания мне не помешает. Это Уэст, мой брат-морпех и ближайший к моей каюте сосед.
— Ну что, сильно злишься на меня за то, что я заставил тебя уйти? — спрашивает он, приподняв бровь и прислонившись к моей двери.
Я качаю головой.
— Нисколько, чувак. Это было именно то путешествие, которое мне было нужно.
Его лицо сморщивается в замешательстве.
— Подожди, что?
Он засовывает палец в ухо и шевелит им.
— Я правильно расслышал? Я подумал, что раз ты заперся на несколько дней, то злишься на меня.
— Ну, это не так, — подтверждаю я. — Хочешь чаю?
— Конечно, — отвечает он и идет за мной на кухню.
Я зажигаю газовую плиту и ставлю чайник, а Уэст берет две кружки.
— Итак, что же такого замечательного было в Лос-Анджелесе?
— Кофе, например, — отвечаю я.
В условиях ограниченного пространства в вертолете для перевозки ресурсов мы не пьем здесь много кофе. Вместо этого мы научились делать чаи из крыжовника, сосновых иголок и дикой мяты.
— Я скучаю по кофе, — вздыхает Уэст.
— И по женщинам. — я смотрю на него, чтобы проверить его реакцию. — Ты скучал.
Я могу сказать, что он внезапно переосмыслил свою позицию против Лос-Анджелеса.
— С каких это пор тебя волнуют женщины? — насмехается он.
Ага. Он ревнует.
— Я удивлен не меньше тебя. Оказывается, старую собаку можно научить новым трюкам. Но если серьезно, если они предложат это снова, я думаю, тебе стоит пойти. Тебе будет полезно встряхнуться, может, встретишь женщину.
Уэст
— Последняя женщина, которую я любил, ушла, не попрощавшись, — напоминает он мне. Чайник свистит, и я заливаю кипятком сушеные листья мяты.
— Если честно, ты знал, что в конце лета она собирается поступать в докторантуру. Неужели ты думал, что она бросит все и останется? — Уэст хмурится, но его голос становится тихим.
— Она сказала, что собирается.
— Сказала, — соглашаюсь я. Я не могу с ним спорить. Может, ему не везет в любви. — Та девушка случилась четыре года назад, но, чувак, ты должен отпустить это.
— Может быть. — он хмурится и берет уже полную чашку чая. — Кстати, ужин в пятницу у Джеймсона.
— Как Джоли? — спрашиваю я.
Все-таки у нее задержка на две недели, и сказать, что я испытываю страх и травму, когда дело доходит до родов, — это мягко сказано. Пусть это ребенок моей лучшей подруги, но я все равно буду волноваться.
— Все еще беременна, все еще любит оказывать гостеприимство, — отвечает Уэст.
Мы оба улыбаемся. Джоли, конечно, постаралась, чтобы мы собирались вместе чаще, чем раньше, и это было очень мило. Может быть, мне пора перестать дуться на Хлою и вернуться к своей жизни.
* * *
Не успело остыть овсяное печенье с клюквой, как я уже поднимаюсь по лестнице в домик Джеймсона с тарелкой в руках. Здесь уже потрясающе пахнет. На кухне у Джеймсона над деревенским камином шипит стейк из лося. Длинный стол уже накрыт и переполнен такими гарнирами, как морковь в медовой глазури, запеченная рутабага и цветная капуста на гриле. Весной и летом здесь, безусловно, самая вкусная еда.
Джоли подходит ко мне и обнимает меня так крепко, как только может обхватить со своим огромным животом.
— Мы рады, что ты наконец-то вышел из своей хижины.
— И что ты вернулся в Порт-Провиденс, — добавляет Уэст с другого конца комнаты.
— Почему бы мне не вернуться? — спрашиваю я.
Джоли отвечает за него.
— Может, ты влюбился в эти пляжи? — я вопросительно вскидываю бровь и понижаю голос.
— Ты недавно разговаривала с Хлоей?
Джоли забирает у меня тарелку и постукивает губами в знак того, что не собирается рассказывать мне ничего полезного. Я втискиваюсь за стол между Такером и Уэстом. Иви и Джей Пи — на другой стороне.
Джоли настаивает на том, чтобы налить мне выпить, а затем занимает место в конце стола. Наконец Джеймсон приносит блюдо со стейками и присоединяется к нам. Словно стая диких животных, мы все начинаем хватать блюда, пока наши тарелки не оказываются заваленными доверху. Неудивительно, что первый вопрос между укусами — о моей поездке в Лос-Анджелес. Я должен рассказать им хотя бы некоторые подробности, иначе они никогда не перестанут меня преследовать.
— Мне удалось заняться серфингом во время восхода солнца, это было просто потрясающе, — предлагаю я.