Центурии. Книга пророчеств

Мишель Нострадамус (1503–1566) – один из самых известных деятелей позднего Возрождения. О нем написаны сотни книг, сняты десятки телепередач и художественных фильмов, даже поставлена рок-опера; число статей в периодике вообще не поддается исчислению. Наверное, каждый образованный человек слышал о Нострадамусе хотя бы однажды. В этом отношении французскому врачу, поэту и астрологу, автору книги, где предсказано будущее человечества до 3797 года (так, по крайней мере, утверждал он сам), повезло даже больше, чем многим его именитым современникам (например, о французском короле Генрихе II ныне вспоминают, пожалуй, только историки). Однако последовательное научное исследование жизни и творчества Нострадамуса начато совсем недавно – в XX в.

В чем причина такого противоречия? Ответ на этот вопрос лежит в отношениях науки и паранауки. Не секрет, что

эпоха Возрождения, подчас противоречивая до трагизма, несла полный пересмотр жизненных ценностей Европы. Череда географических открытий, проникновение европейцев в Америку и на Восток, повторное открытие античных литературных памятников знаменовали собой беспрецедентное расширение горизонтов сознания среднего европейца; новый мир уже не укладывался в рамки старого мировоззрения. Этому новому миру, в свою очередь, была нужна новая философия, и были предприняты попытки создать ее. Нет нужды перечислять здесь десятки имен от Марсилио Фичино и Эразма до Джордано Бруно и Кампанеллы; при всех различиях между этими философами их объединяла одна цель – создать новую картину мира, в которой человек занял бы подобающее ему, как венцу творения Природы, место.

Такую цель преследовали не только философы. Ученые, художники, писатели и поэты также видели свое призвание на этом пути, что объединяет утопийцев Мора, братство Телемской обители Рабле и героев картин Леонардо да Винчи. Вообще, трудно уловить грань, отделяющую в том же Леонардо художника от изобретателя, ученого от поэта – на построение нового мира и определения места человека в нем деятели Возрождения бросали все свои таланты и силы.

Одно из важнейших мест в новой идеологии занимал целый сонм герметических наук, в том числе магия и астрология. С нынешней (прежде всего – материалистической) точки зрения эти паранауки относятся к ложным учениям, а их адепты в лучшем случае считаются добросовестно заблуждающимися людьми.

Нострадамус являет собой яркий пример такого отношения. Можно игнорировать, например, магические трактаты Парацельса, астрологические предсказания Рабле, но вклад этих людей в мировую культуру выходит за герметические рамки. Нострадамус же – «всего лишь» астролог, оставивший после себя книгу «туманных пророчеств», лишенных, по видимости, рационального смысла и, следовательно, с традиционной точки зрения не заслуживающий внимания.

Последствия были вполне предсказуемы. Нострадамус и его пророчества были целиком отданы на откуп дилетантам, авторам сборников популярных толкований, почти всегда политически ангажированных и пристрастных. В этом ряду можно назвать А. Ле Пельтье, Дж. Хоуга, Э. Читхэм, некоторых самодеятельных отечественных авторов. В основу их книг кладутся искаженные и невыверенные переводы пророчеств Нострадамуса, вырываемые из контекста. Книга ренессансного предсказателя для них – лишь фон для их собственных политических и мистических концепций (как правило, удивительно безграмотных). Поиск мнимого ключа к якобы «зашифрованным» пророческим катренам, спекуляции на тему «грядущего спасителя Европы» создают далекую от исторической науки атмосферу. Например, многие любители «обнаруживают» в «Пророчествах» указания на свои персоны и во всеуслышание заявляют об этом, внося в нострадамусоведение элемент цирка, совершенно недопустимый в научном исследовании. Все это лишь отпугивает от творчества Нострадамуса добросовестных специалистов.

Между тем в XVI в. заниматься мистикой вовсе не означало бросать вызов «традиционной», «институциональной» науке, как сейчас. Напротив, астрономия и, например, астрология шли рука об руку, противопоставляя себя схоластике. Астрономия расширяла познания человека о Вселенной, непрерывно развиваясь от птолемеевых эпициклов и древних астролябий, через альфонсинские таблицы к теории Коперника и телескопу Галилея; астрология же помещала в центр Вселенной человека и рассматривала силу влияния на него небесных светил. Мало того, что астрология на данном этапе не противоречила общегуманистическому пафосу ренессансных философов – до открытий Кеплера в принципе не было явного противоречия и между астрологией и астрономией; каждая из этих двух «сестер» занималась своим делом, хотя они и пользовались одинаковыми инструментами (наподобие поэта и типографского работника). И не случайно астролог-романтик Кампанелла активно выступил в защиту Галилея, а герметист Бруно – в поддержку теории Коперника. Изучая мотивы, толкавшие ренессансных мыслителей на путь герметизма, мы более четко представляем себе их взгляды, отказываемся от упрощений в пользу более тонких, нюансных построений.

Мишель де Нострд, известный также как Нострадамус (1503–1566) – французский астролог, врач, фармацевт и алхимик, знаменитый своими пророчествами.

Вы увидите рано и поздно, как произойдет великая перемена,

Крайние ужасы и отмщения.

Когда Луна ведома своим ангелом,

Небо приближается ко времени, когда не будет колебаний.

(Мишель Нострадамус. Центурия 1, катрен 56)

Кроме того, герметическое наследие Возрождения представляет собой колоссальный пласт истории культуры и науки, далеко не всегда изолированный. В сочинениях итальянского врача Джироламо Фракасторо [1] прозрения о причинах эпидемий и действенные рекомендации по их профилактике тесно соседствуют с описанием конфигураций планет, которыми, по мнению ученого, обусловлены эти эпидемии; идеальное государство Кампанеллы построено на астрологических предписаниях; медицинские трактаты Парацельса сменяются книгами предсказаний; пророчества Леонардо да Винчи не столь известны, как его полотна или естественнонаучные сочинения, однако имеют с ними тесную смысловую и творческую связь.

Пророчества Мишеля Нострадамуса занимают в этом ряду особое место. Остававшиеся до XX в. плохо изученными, они открывают исследователям свои новые, подчас совершенно неожиданные стороны, больше, чем о будущем, рассказывая о времени, в котором жил их автор. Книга прованского астролога – один из самых интересных и ярких памятников эпохи Возрождения.

Мишель де Нотрдам (франц. Michel de Nostredame; латинское написание его имени – Michael de Nostra Domina; Nostradamus – литературный псевдоним, взятый им позднее) родился 14 декабря 1503 г. [2] в городе Сен-Реми в Провансе (Saint-Remy-de-Provence) в зажиточной христианской семье еврейского происхождения. Прованс, лишь незадолго до рождения Нострадамуса ставший землей французской короны, был страной, где перекрещивались пути культур Средиземноморья. «Особость» Прованса, его историческая и культурная уникальность и поныне ощущается путешественником, оказавшимся в этом краю.

В 1518–1521 гг. Мишель учился на факультете искусств в папском городе Авиньоне на степень магистра искусств. В 1521–1529 гг. он путешествовал «по разным землям и странам» [3] ; этот период его жизни до сих пор остается туманным; можно только добавить, что 1521–1529 гг. стали свидетелями нового витка ожесточенных войн между королем Франции Франциском I Валуа и его соперником императором Священной Римской империи Карлом V Габсбургом.

В 1529 г., после заключения мира, будущий прорицатель поступил на медицинский факультет университета Монпелье, один из сильнейших в Европе. После поступления в университет имя Нострадамуса было вычеркнуто из реестра за злословие в адрес преподавателей и слишком большой интерес к фармацевтике [4] . В дальнейшем конфликт каким-то образом был улажен, и Нострадамус был восстановлен в рядах студентов. Около 1534 г. он получил докторскую степень. В этом же году он вновь отправляется в путешествие по югу страны, работая в качестве странствующего врача.

1534 г. – год «дела о плакатах»; доселе терпимый к протестантам Франциск I начинает преследования евангелистов во Франции. К этому же периоду относятся первые зафиксированные в источниках высказывания Нострадамуса в поддержку протестантизма. Наблюдая за работой мастера, изготавливавшего статуэтки девы Марии, он заявил, что они похожи на изваяния бесов [5] . Кроме того, однажды Нострадамус во всеуслышание заявил: «Будь моя воля, я бы вынес из церквей все образа и оставил там только распятия» [6] .