Центурион Империи Зла
Шрифт:
– УПАЛ!!! ОТЖАЛСЯ!!!
– вмазал Илья ментальным импульсом по легату.
Бумаги веером рассыпались по полу, а легат рухнул вниз как подкошенный. Принял упор лежа и честно попытался отжиматься от пола, но сломался уже на третьем рывке. Живот и попа мешали, да и возрастом он был не мальчик. Лицо его аж побагровело от натуги...
– Отбой!
– послал мысленный импульс Илья. Подошел к вразумляющему брату и протянул ему руку.
– Ничего личного, господин легат. Это просто был ответ на ваш вопрос.
– Впечатляющий ответ, - легат, не чинясь, принял помощь и, опираясь на Илью, поднялся с пола. Как ни странно, но обиженным он не выглядел, скорее обескураженным.
– Понимаю, нервы, а я сам напросился, - отряхнул он колени.
– Но больше так не делайте, господин центурион - в голосе толстячка лязгнул металл.
– Разозлюсь всерьез.
На четвертые сутки заключения допросы
Зря он так думал. Расстреливать не стали, но веселого оказалось мало...
Батальон был построен на плацу земного сектора базы в полном составе и без оружия. Даже Сфео стояла без личного импульсника, а Ллейда без клинка мастер-ножа, что было очень странно. Выглядели бойцы невесело.
Покрытие плаца было совсем свеженькое, ровное и без выщерблен, явно на днях залили. Двое "мечей" медленно провели Илью по нему вдоль строя. В парадном мундире, с погонами и наградами, но безоружного и в наручниках. Сочувственные взгляды бойцов жгли сильнее кислоты, но голову центурион не опустил. Не дождетесь. Его отвели в сторонку и поставили под охраной тех же мечей лицом к строю, метрах в пятнадцати от возвышавшейся на плацу трибуны. Спасибо, виселицу пока не соорудили, обнадеживает... Увидев, как к трибуне в окружении личной охраны подходит Тихонов, Илья решил, что судить по тихому его не станут. Зачем-то понадобилось шоу с показательной поркой виноватого во всех грехах центуриона. И ошибся. Пороть пока собрались не его.
– Господа офицеры!
– В гробовой тишине начал свою речь командующий земной экспедицией.
– Вы уже догадываетесь, по какому поводу вас здесь собрали. Я сейчас обращаюсь прежде всего к русским парням, славям и ленааа все скажут их начальники. Вы, господа офицеры, захотели служить в совместном батальоне трех рас, понимая, что по вам наши союзники будут судить об имперской армии. О сыновьях императора будут судить! И как же вы послужили? Ваш командир попал в плен к противнику! Почему? Как вы допустили это? Да, центурион Анечкин обвиняется в ряде должностных просчетов и нарушений и предстанет перед общим трибуналом экспедиции. Но речь сейчас не о нем, речь о вас. Вы не сумели его защитить. Это раз. Хуже того, вы бежали с поля боя. Приказа отступать не было. Я слышал байки, о том, что Илья ментально приказал оставить позицию. Так это или не так, следствие разберется. Пока же я знаю одно - сыны императора отступают с позиций в бою, не пытаясь выручить своего командира. Отступают без отданного устного или письменного приказа, самовольно. И третье - когда подошло подкрепление, вы не подчинились приказу легата Петрова остаться в резерве, а выполняли приказ Сфео: "выбить далззаа, вернуть руины и найти Илью". Зная, что Сфео к этому времени уже не является легитимным заместителем командира батальона и только что отстранена Матриархом от командования. На лицо нарушение устава и невыполнение приказа, - консул сделал паузу, словно желая убедиться, что смысл сказанного дошел до всех.
– Проступки совершены коллективно, всем личным составом батальона, - продолжил Тихонов.
– Положение у нас сейчас военное и долгих судов я устраивать не буду. Вы будете наказаны коллективно, без разбора персональной вины каждого. Но, - сделал паузу консул, - если кто-то считает мои обвинения лично для себя несправедливыми, то он, согласно русской традиции, может здесь и сейчас выйти из строя и заявить о собственной невиновности. Поведение этого офицера и степень его ответственности за все произошедшее будут вразумляющими братьями разобраны отдельно. Есть такие в строю?
Строй молчал. Легкий ветерок обдувал ряды людей и инопланетян, замерших как глиняные воины китайского императора. Илья внимательно разглядывал лица бойцов. Нет, из строя никто не выйдет, хотя Тихонов с обвинениями явно перегибает палку. Как минимум половина его бойцов с инопланетянками накрепко завязана, в том числе и рапортами
Хорошо, - подытожил Тихонов.
– Слово сказано и выбор сделан. Когда легат Петров приказал вам остаться на месте и не вмешиваться, вы кричали ему - не можем бросить своих славей и ленааа погибать одних и пошли с ними в бой. Вот и разделите с ними общую судьбу, это будет справедливо.. Госпожа Славя, прошу вас.
"Надо же", - удивился Илья. "Так батальон будут все три лидера судить? Дела..."
– Я скажу просто, - Славя явно не собиралась долго задерживаться на трибуне.
– Слави! Вам был доверен мой муж, часть меня. Достойный командир, храбрый боец и человек, лично немало сделавший для торжества Славии и ее народа. Вы его не уберегли, он попал в плен. Обстоятельства бывают разные, но вы-то второй легион! Вы должны не подчиняться обстоятельствам, вы должны их создавать. Да, с Ильей все оказалось не так просто, но с ним разберется его командование и я лично, как его жена и как Матриарх. Это не умаляет вашей вины. Впрочем, я поступлю так же, как представитель империи и спрошу - есть среди вас славя, которая считает себя невиновной? Если такая есть, пусть выйдет из строя и я постараюсь быть к ней справедлива. Если смогу, конечно.
Следовало ли удивляться, что никто не вышел.
– Тогда разделите с батальоном и его командиром, их общую судьбу, - выждав с полминуты сказала Славя и покинула трибуну. Лена уже была тут как тут.
– Вы мастер-ножи или кто?
– Взяла быка за рога ленааа.
– Людям и славям простительно, с Ильей разговор еще предстоит, но вы! Не распознать далззаа! Допустить попадание в плен командира рейда, в личной верности которому вы присягнули, это как вообще?! Что я скажу вожатой? Что ее лучшие разведчицы опозорились перед союзниками, прошляпили засаду далззаа, выставили себя полными дурами? Что они не защищают самцов и командиров!? Хорошо, что мне удалось разрулить ситуацию и вытащить Илью, но на хрена тогда вы вообще нужны? Зачем вы стае, зачем она вас кормила? Мне что, все время воевать одной вместо вас? Это позор какой-то девочки, мне сегодня очень стыдно. Глаза бы мои вас не видели... Следовало бы приказать всем вскрыться, да только это уже не поможет. Попытайтесь смыть с себя вину, разделите общую судьбу вместе с людьми и славями батальона. Я все сказала. Или кто-то из ленааа хочет выйти из строя и попробовать оправдаться?
– Посмотрела на бойцов прищуренным взглядом зеленых глаз Лена.
– Нет? Тогда все.
– Лена развернулась и слезла с трибуны, освобождая ее для Тихонова.
– Трибунал над центурионом Анечкиным состоится завтра в полдень, - сообщил консул.
– Тогда же решиться и судьба батальона. Разойтись. Казармы покидать запрещаю.
"Так дела не делаются... Зачем-то им это все надо. Всем троим, и Тихонову и Славе и даже Лене. Не принимать же сегодняшнее представление за чистую монету? Как-то все наскоро, второпях... Или все всерьез, а я чего-то не понимаю"?
– пытался сообразить Илья. "Может быть завтра ситуация прояснится"?
Сон не шел. Илья ерзал по тонкому матрасу, переворачиваясь с боку на бок и пытался разобраться, что ему, собственно, надо делать. Причем прямо сейчас. В забранное квадратной металлической решеткой окно весело смотрели звезды, улыбаясь комбату с высоты. Луны у Ковчега не было, но кое-какой свет просачивался из окон, с трудом освещая узкие кровати и стандартную мебель сборного домика. А может быть, это был не столько романтичный звездный свет, сколько отсвет скудного ночного освещения от горящих вполсилы осветительных панелей на сетчатом заборе, окружавшем казармы батальона, который был совсем рядом - рукой подать.
– Не стоит врать самому себе, манипулировали мной верные сподвижники много и часто, - думал центурион.
– И ладно от меня не убудет.
– Славю и Лену парень любил, это он знал совершенно точно. Обеих. Еще тогда, с Фортуны. Трудно было не полюбить красивых девчонок, которые протягивают тебе руку помощи в тот момент, когда ты уже готов расстаться с жизнью и дерутся за тебя как за себя. Даже если перед этим они же втравили тебя в эти неприятности. А раз люблю, значит мне для вас не жалко ничего, так уж воспитан папой с мамой. Вы стали мне родными, а за своих я иду до конца, - обкатывал в голове мысленный монолог Илья.
– Хочешь чтобы я стал твоим мужем, дорогая Славя? Хорошо, как скажешь, я брошу людей и пойду за тобой. Хочешь, чтобы я командовал батальоном? Илья сделает. Все для тебя, я даже готов простить тебе измену и продолжать служить тебе. Но ты хочешь большего Славушка, ты хочешь сделать меня своим домашним пуделем. Нет, все имеет свои границы. Но у Слави хотя бы есть оправдание - мы поссорились очень крепко, и в этом есть и моя вина.