Центурион
Шрифт:
Фантом отодвинул пульт, выжидая, пока уляжется смятение. Почему Аналитик прозевал подобный эффект? Быть может, он попросту не догадался задать Штуке самые простые вопросы? Фантом с трудом подавил подступившую тошноту – на ум приходили мистерии древних полузапретных культов, пляски черной ночью, под барабан, вокруг начавшего шевелиться трупа.
>Элвис, ты умер. И все-таки – это ты?
Штука долго молчала. Тень Элвиса Миниора Лютиана не явилась, должно быть, не смогла просочиться сквозь бронированную дверь.
“Нет.”
>Может быть, ты – Ролан?
“Нет.”
Фантом отступил – и тут
>Как мне называть тебя?
“Как хочешь”
>Я буду звать тебя Макс. Послушай, Макс, что ты можешь сказать про Аналитика?
Гомункулус задумался на несколько секунд.
“Он очень хочет жить, он очень не хочет умирать. Он болеет от того, что умный, он хочет стать главным. Он не знает, что создал меня. Он думает, что я – это он, только глупый и совсем маленький. Я подумал и не стал спорить. Он считает меня неудачным экспериментом. Такое называется… недоноском.”
Фантом искренне, бурно расхохотался. Маленький Макс не мог слышать его, шеф наблюдателей без стеснения корчился в жестком кресле.
– О, Небеса и Разум! Этот эмбрион уже умеет хитрить!
>Тебе нравится Аналитик, Макс?
“Нет. Он умный, злой и он боится всего. Тебя он боится тоже.”
>Ты и вправду предсказываешь будущее?
“Да.”
>Тогда скажи, что со мною будет завтра?
Гомункулус сдержано помолчал. Потом выбросил на терминал длинное, дразнящее многоточие. Цвет точек под конец сменился на ярко-синий, потом на багровый.
“Завтра не будет ничего”
>Почему?
“Потому что сегодня тебя убьют”
Фантом облизал мгновенно пересохшие губы. В глаза словно сыпанули песка – веки резало нестерпимо. Мерно шумела вентиляция, тихо шелестели сайбер-блоки.
– За что?
Ответа не было. Или был? Обреченность – тоже ответ.
– Этого не может быть. Ты лжешь, эмбрион.
Фантом упруго вскочил, нащупал пистолет в скрытой под полой элегантного пиджака замшевой кобуре, подошел к двери и резко ударил в гладкую, без замка, стальную створку. Протяжный гул металла глухо угас без ответа. Через минуту дверь не отворилась. Не отворилась она и через пять минут.
– Аналитик, откройте!.. Открывай, будь ты проклят!
В бункере, отгороженном от равнодушного неба бетоном и сталью, стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь слабым шелестом потоков воздуха.
Впрочем, скоро там стало еще тише – кто-то снаружи отключил вентиляцию.
* * *
Первые признаки неблагополучия дали о себе знать через полчаса – упало напряжение в сети, тускло полыхнув напоследок, угасли лампы, отключились кондиционеры, мертво застыли мониторы Сети. Ярусы Пирамиды
– В чем дело, коллеги? Авария?
Встали лифты – две клети так и застряли меж этажей – озабоченные голоса людей доносились из шахты словно из преисподней. Нервно смеялась какая-то девушка в коричневой тунике техника. По плитам пола простучали ботинки охраны, десяток “серых” вежливо, но решительно оттеснил техников прочь.
– Расходитесь, коллеги. Всем в кабинеты. Авария электроснабжения. Опасности нет.
Люди медлили, жались в кучу, словно боясь остаться наедине с собой. Зенит выбрался вперед, раздвигая толпу плечом, в рядах наблюдателей нестройно зароптали – голову шефа отдела безопасности охватывал блестящий полушлем легкой пси-защиты.
– В чем дело? Мы требует информации!
Зенит шарахнулся от крикуна как от зачумленного и почти пробежав по коридору, скрылся за дверью кабинета Фантома. Незримое дуновение паники охватывало людей, ропот усилился. Кто-то крикнул:
– К лестницам!
Ручеек беглецов потек к выходу, но тут же смешался в общей сумятице тел. Бригада техников ни с чем вернулась от лестничных проходов – тонкие, но прочные двери оказались наглухо блокированными. Взъерошенный Егерь с десятком серых безуспешно пытался поддерживать хоть какой-то порядок – сам воздух Пирамиды, казалось, дрожал от напряжения опасности. Быть может, у кого-то из штатных сенсов сдали нервы, по людской массе стегнуло пси-наводкой – истерически зарыдала женщина, люди шарахались в стороны, кто-то мягко, как тряпичная кукла, осел на пол.
– К порядку! Назад!
Многие сочли за лучшее разойтись по пустым, темным, безопасным кабинетам – толпа слегка поредела, оставшиеся бродили как сомнамбулы. Полумрак почти скрыл взбешенного Егеря. Шеф оперативного отдела наполовину кричал, наполовину уговаривал:
– Да успокойтесь вы все, Разума ради. Митни… брось пинать лифт, кретин, ты ведешь себя как позор Департамента.
Оперативника не слушал никто, тонкая аура места кричала о близкой опасности – чтобы почувствовать такое уже не требовались пси-способности. Люди, облеченные властью, уверенные в себе, попав в ловушку, теряли хладнокровие на глазах.
– Мы хотим видеть Фантома!
Дверь кабинета шефа Департамента распахнулась внезапно. Двое серых охранников в боевом снаряжении (тяжелый шлем пси-защиты, броня, излучатели на поясе) выволокли и метнули на гладкий пол коридора рыхлый, черный, бесформенный куль и, так же молча повернувшись, скрылись за дверью.
– Что это?
Кто-то подбежал, кто-то нагнулся, обладатель фонаря услужливо посветил, позволяя получше рассмотреть зрелище. Люди потрясенно замолчали, переживая тот особый момент, когда страх уходит, замирает, притаившись на время, уступая место отстраненному хладнокровию в меру любопытного зрителя. На стальных плитах пола ничком лежал человек, спина его обуглилась, прожженная в теле полость позволяла видеть почерневшие грудные ребра, рваные клочья серого мундира осыпались тонким пеплом. Пахло паленым мясом и еще чем-то химическим.