Цену жизни спроси у смерти
Шрифт:
– Я впрыснул тебе галоперидол, – пояснил Толик, продемонстрировав Сурину свои часы на массивном браслете. – Тут есть специальный выдвижной шип. Соображаешь, для чего это?
– Чтобы… чтобы колоть.
– А ты тугодум, Аркаша, – недовольно поморщился Толик. – Разумеется, шип нужен для того, чтобы делать уколы. Но знаешь ли ты, что такое галоперидол?
– Нет, – почти беззвучно ответил Сурин. Его вдруг охватила полнейшая апатия, а собственный язык превратился в распухший шершавый ком, ворочать которым становилось все труднее с каждым мгновением.
– Это
– К…? К…? – Сидя на кровати со спущенными штанами, Сурин силился произнести безмерно волнующий его вопрос, но голосовые связки отказывались повиноваться.
– Тебе хочется знать, куда я тебя отвезу? – тихонько засмеялся Толик. – Это не имеет для тебя никакого значения, дурачок. В твоем положении надо думать совсем о другом.
– О ч…?
– О том, что тебя ждет в скором будущем.
Это было последнее, что услышал Сурин, прежде чем окончательно превратиться в бессловесное и неподвижное чучело. Когда Толик раздраженно вытряхивал Сурина из штанов, воли к сопротивлению в нем было не больше, чем в чурбане, которому абсолютно безразлично, Буратино ли из него вытешут или пустят на растопку печки.
После звучного падения Сурина на пол Толик с трудом подавил в себе желание наступить на его вяло телепающийся член и размазать его подошвой, как отвратительную гусеницу. Но для этого было не место и не время. Человек, который гордится своей рациональностью, не вправе поддаваться эмоциям. Толик и не поддавался. Во всяком случае, старался.
Частота его пульса почти не изменилась с того момента, когда он проник в клинику, и до той секунды, когда он увидел перед собой тщедушного заморыша с перебинтованной головой, напоминающей вертикально поставленное яйцо.
А ведь «беретта-93» со встроенным звукопогасителем успела как следует раскалиться за время обстоятельной экскурсии по больничным покоям.
После стрельбы на утреннем шоссе в пистолете оставалось ровно пятнадцать патронов. Когда Толик закончил свой обход, затвор «беретты» оказался в зафиксированном положении. Пришлось нажать экстрактор, извлечь из рукоятки опустевший магазин и вставить новый. Да и в этом стало на один заряд меньше после общения со вздорной медсестричкой… Танюшей? Маришей? Наташей?…
Всего таких Наташ лежало в разных помещениях теперь трое. Плюс два охранника. Плюс совершенно невменяемый санитар с недельным перегаром и четыре пациента клиники, не устроившие Толика либо своими габаритами, либо женской статью. И все же, несмотря на эту неприятную и довольно грязную работенку, Толик сумел добиться того, чтобы рука его ни разу не дрогнула.
Вот и продолжай сохранять спокойствие, сказал он себе. Впереди неблизкий путь и опасности,
На окраине славного города Ростов-на-Дону дожидался Толика небольшой домишко, приобретенный им по подложным документам специально для такого случая. Чтобы хорошенько разговорить Сурина, нужны были соответствующие условия и время, много времени. Ведь каждый выведанный код счета придется проверять и перепроверять, дабы не прозевать свое счастье. Хотя жар-птица, лежавшая у ног Толика, была на вид неказистой, ей предстояло снести фантастическое золотое яичко стоимостью в миллиард долларов с лишним. С ней следовало обращаться очень и очень бережно.
Толик не сомневался в том, что ему удастся проникнуть в самые отдаленные уголки памяти Аркаши Сурина. Что представляет собой эта хваленая человеческая память? 10 миллиардов нервных клеток и 10 триллионов связей между ними. Тот же самый компьютер, если разобраться.
Когда в прошлом году Толик проходил переподготовку на секретной базе под Белгородом, курсантом преподавался специальный курс получения информации у пленных. Пытки и «сыворотка правды» – это, конечно, дело нужное, но они хороши для экстренных обстоятельств, когда времени у тебя в обрез и ты вынужден ограничиваться поверхностными сведениями. Но где гарантия, что, выложив коды, Сурин не позабудет или не утаит какие-нибудь дополнительные подробности? За цепь без недостающего звена не вытащишь и ведро воды из колодца, не то что такую колоссальную сумму денег.
Толик подозревал, что в зарубежных банках существует какая-нибудь хитрая система паролей. Ты просишь перечислить деньги туда-то, а тебе в ответ любезно: да, мистер, офкоз, мистер, плиз вам и данке шон вместе с гутен моргеном. Только на самом деле хрен вам, мистер, а не мани-мани, потому что забыли вы произнести в разговоре условную фразу. Например, «мой несчастный брат попал в член к пепенцам» или еще какую-нибудь хренотень в этом роде. Что тогда?
Нет, Толик не собирался полагаться на волю случая. На тех самых курсах, которые он, кстати, закончил с отличием, специалистов учили читать человеческий мозг, как открытую книгу. В буквальном смысле.
Под присмотром инструктора Толик самостоятельно провел трепанацию черепа безымянному курьеру, перевозившему крупные партии опиума из Таджикистана. Стоило лишь прикоснуться ланцетом к особому бугорку в височной части его вскрытого мозга, как курьер вспомнил не только точный вес всех перевезенных им за десять лет грузов, но и сумел перечислить поименно всех детишек, с которыми ходил в один детский садик. Убираешь ланцет – поток воспоминаний иссякает. Возвращаешь в исходное положение – откровения возобновляются. Такой бы метод внедрить в церковных исповедальнях – ни одного нераскаявшегося грешника не останется.