Цену жизни спроси у смерти
Шрифт:
Но еще любопытнее оказался обратный процесс этой нейрохирургической головоломки. В конце операции инструктор приложил ланцет к противоположной височной доле подопытного и сообщил ему, что на самом деле он никакой не мусульманин, а как раз ревностный иудей, причем от рождения. Когда таджику кое-как приладили черепную коробку обратно, он знал, что такое Тора, полагал, что его отца зовут рабби Ицхак Лурия, и даже мучительно пытался сформулировать главные принципы каббалы.
Так Толик узнал, что при умелом манипулировании человеческим сознанием можно не только выудить из него все, что душе угодно, но и оставить в нем ярчайшие псевдовоспоминания.
Нескольких слов, произнесенных инструктором во время операции, оказалось достаточно, чтобы подопытный «вспомнил» события, которые на самом деле с ним никогда не происходили. Как объяснил инструктор, данные установки обросли всевозможными подробностями и срослись с личностью таджика, внеся коррективы в его характер. Клетки, которые участвовали в запоминании его реального прошлого, распались, потому что это всего лишь самые обыкновенные белки, и ничего более. Генетический аппарат воспроизвел их заново, но это были уже другие клетки, и в них не было места для людей и событий, которые когда-то знал таджик.
В конечном итоге Аркаше Сурину, по задумке Толика, предстояло перевоплотиться в самого настоящего, неподдельного Тома Круза. То есть таковым станет считать себя только он сам, а для окружающих это будет обычный шизофреник с манией величия. Вот уж в родной «конторе» обрадуются-то! Нашелся Сурин, сам объявился, ах, ах! Да только вместо того, чтобы перечислять пассворды, станет он без запинки называть все фильмы, в которых якобы снялся, и всех голливудских телок, которых якобы перетрахал.
Это была своего рода месть Толика своим бывшим коллегам. Злиться на них вроде было не за что, а он все равно злился. Как в детстве, когда назло матери не ел мороженое, которое ему ужасно хотелось съесть. Только теперь это был уже не упрямый и злопамятный мальчик, а мужчина с настоящим боевым пистолетом, который пришлось перезаряжать этим утром. Совсем взрослый мужчина. И очень рациональный.
Прежде чем копаться в мозгу Сурина, Толик намеревался выбить из него сведения всеми другими, менее радикальными способами. Не хотелось ему, чтобы в полушариях допрашиваемого перемкнуло что-нибудь раньше времени. Но в остальном этот план им был принят и после долгих раздумий одобрен. Оставалось лишь завершить начатое. Упаковать Сурина в приличную одежду, усадить в машину и доставить по назначению.
Вот только браться руками за насквозь пропотевшую майку пленника Толик брезговал. Поэтому он просто поднял с пола скальпель и вспорол влажную ткань снизу доверху.
Да так и застыл, наклонившись над бесчувственным телом, когда услышал за своей спиной легкий шум. Такой звук мог издать только человек, спрыгнувший с подоконника на пол. И человек этот вскарабкался на второй этаж не потому, что ошибся адресом.
Стоило Толику лишь подумать о том, что самое время выхватить пистолет из-за пояса, как позади прозвучало насмешливое:
– Даже и не думай.
Громов? Не веря своим ушам, Толик хотел обернуться, но знакомый голос предупредил:
– Стой, как стоишь, только руки разведи пошире, чтобы я их хорошенько видел.
– Вы заколдованный, что ли, товарищ майор? – восхищенно спросил Толик, вовсе не собираясь подчиниться приказу. Он рассчитывал усыпить бдительность Громова, играя на его прежних чувствах. Как-никак бывшие сотрудники, смотревшие вместе в лицо одной и той же Смерти.
Это могло сработать, но не сработало.
– Какой я тебе теперь товарищ? – невесело усмехнулся Громов за спиной Толика. – Делай, что тебе велено, и не болтай ерунды.
– А если так? – Толик молниеносно приставил острие скальпеля к сонной артерии Сурина и обернулся через плечо с торжествующим взглядом.
Громов даже не пошевелился. В его глазах эмоций было не больше, чем в дуле револьвера, направленного на бывшего подчиненного. Весь исцарапанный, покрытый ссадинами, в порванной рубахе, он все равно сохранял такой невозмутимый вид, словно не из опасной передряги выкарабкался, а… например, совершал обход своих владений.
Именно такая ассоциация промелькнула в мозгу Толика. И еще он вдруг понял, почему всегда так сильно любил и ненавидел этого человека. Громов напоминал ему отца, которого у Толика никогда не было. Выдерживать его прямой взгляд было потруднее, чем удары на боксерском ринге.
Казалось, целая вечность прошла, прежде чем Громов соизволил чуточку приоткрыть рот.
– Честно говоря, я тебе даже спасибо скажу, если ты прикончишь этого гребаного хакера, – сказал он ровным тоном. – Не хочется с ним возиться.
– И вам не интересно узнать, куда он запулил миллиард с лихуем? – усомнился Толик.
– Нет, – сказал Громов. – Плевать я хотел на эти деньги. Чужие они. Для тебя они, может, что-то и значат, раз ты решил прибрать их к рукам. А для меня – пустой звук. Тьфу. – Он демонстративно сплюнул в сторону.
– Тогда предлагаю…
– И предлагать мне тоже ничего не надо, – перебил Толика Громов. – Сделки не будет. Забудь об этом.
– А что же будет? – поинтересовался Толик, убрав скальпель от горла Сурина. Он действительно не собирался его убивать. Это было все равно что перерезать глотку себе самому, если не хуже.
– Мм? – усмехнулся Громов. – Ты не догадываешься, что будет?
Толик догадывался. Потому-то он и улыбался во все свои великолепные зубы.
Многим людям он в эту минуту показался бы необычайно симпатичным – прямо хоть сейчас для рекламы «Мальборо» снимай. А вот волки усмотрели бы в этой улыбке угрожающий оскал и приготовились бы к битве не на жизнь, а на смерть.
Глава 22
Хирургическое вмешательство
Не чудо спасло Громова от пуль на шоссе, а самая обыкновенная дорожная сумка, стоявшая на соседнем сиденье джипа, заменяя одинокому водителю попутчика, в котором он, как обычно, не нуждался.
Помнится, из мощных динамиков «Лендровера» доносилось однообразное музыкальное уханье: ум-па, ум-ца-ца. Перекрикивая его, молодая девчушка с ломким голосом утверждала, что она потеряла голову. Мысленно посочувствовав ей, Громов взялся за тумблер настройки приемника и нашел другую песню, в которой сразу две девочки наперебой запричитали: ясошласума, ясошласума, мненужнаона, мненужнаона, аааааааа…