Цепи его души
Шрифт:
– Взаимно, – отозвалась Джулия.
Судя по растерянному выражению ее лица, не одна я чувствовала это странное напряжение.
– Нам пора, – герцог первым прервал обмен любезностями, но сейчас я даже была этому рада. – Хорошего вечера, мисс Руа.
– Доброго вечера, ваша светлость. Ваша светлость.
Сейчас называть герцогиню Луизой у меня при всем желании язык бы не повернулся. Я снова сделала реверанс, и только когда они отошли, смогла вздохнуть спокойно. Медленно опустилась на стул, потянулась за бокалом.
Глоточек, еще и еще…
Пробегающий мимо официант тут же заменил бокал. Мне и Орману, но я на него не смотрела, полностью увлеченная клубниллой. То есть камикой. То есть клубникой. И еще немного вином, которое пошло очень хорошо, вслед за первым бокалом. Или уже за вторым?
– Как ты познакомилась с де Мортенами, Шарлотта?
Это прозвучало холодно. Очень холодно.
– Это имеет значение?
– Имеет. И очень серьезное.
– С ее светлостью я познакомилась на выставке, – заметила я. – А после обратилась к ней за помощью. Именно она помогла мне найти место помощницы художника-декоратора.
Взгляд его снова сверкнул золотом.
– Вот как.
Я не отвела глаз.
– Именно так, месье Орман. Вы что-то имеете против?
– Разумеется нет.
– Вот и чудесно, – ответила я. – А вы? Мне кажется, или его светлость был не очень рад встрече?
Пузырьков во мне становилось все больше и больше, они поднимались наверх и грозили унести меня вместе с собой. Прямо к потолку, где я зависну как воздушный шарик и буду светить нижними юбками.
– Не кажется, – ответил Орман, внимательно глядя на меня. – Но это долгая история.
– А вы говорите, говорите, – я указала на него клубникой. – Потому что мы совершенно никуда не торопимся.
Как раз в эту минуту над театром прокатился звонок, поднимая волну скрежета отодвигаемых стульев, шагов и шелеста платьев.
– Уже торопимся.
Орман едва успел отодвинуть стул для меня, потому что я быстренько поднялась (на пузырьках, видимо). Пузырьков действительно стало больше, голова кружилась, но как-то приятно. Неловкая встреча с ее светлостью и слова Ирвина отодвинулись на второй план, на первый выступило лицо Ормана. Так близко… я даже почти коснулась его кончиками пальцев, но вовремя вспомнила, что мы в театре. Поэтому просто положила руку на сгиб его локтя. Точнее, сначала ткнулась ему в запястье, но он перехватил мою ладонь и устроил ее поверх своей руки.
– Ты никогда не пробовала игристое вино? – негромко спросил Эрик, когда мы вышли из буфета.
– Нет, – покачала головой. – По правде говоря, я никакое вино не пробовала. А вы, месье Орман, этим воспользовались!
– Как я мог воспользоваться, если я об этом не знал?
Ну… наверное, логика в этом есть.
– Все вы знали, – сказала я и вздохнула. – Я так и не попробовала тарталетки.
– Надо было налегать на них, а не на вино.
– Вы грубиян!
– Я просто прямолинеен. – Он внимательно заглянул мне в глаза. – Пожалуй, лучше отвезу тебя домой.
– Нет! – возмутилась я. – Я хочу досмотреть спектакль. Мне интересно, что станет с Витторией.
Орман покачал головой.
– Тебе нужно на свежий воздух, Шарлотта.
– Мне просто нужно посидеть, и все пройдет.
Это все просто потому, что я никогда раньше не пробовала игристое вино.
Несколько мгновений Орман пристально вглядывался в мое лицо, а потом кивнул. Мы спустились по лестнице и через небольшой холл прошли в коридор к бенуарам. На этот раз я не сопротивлялась и под второй звонок покорно позволила усадить себя в кресло: так голова кружилась не столь сильно. Орман раздвинул портьеры, открывая зрительный зал. Сцена не плавала перед глазами, люстра не двоилась, но я все равно казалась себе легкой и воздушной. Как сахарная вата, которую продают на ярмарке.
– Что ты там говорила про мой коварный план? – Он опустился в соседнее кресло и чуть подался ко мне.
– Коварный план?
– Да, по спаиванию невинных девиц.
– Я такого не говорила, – отмахнулась. – Я имела в виду, что вы нагло воспользовались тем, что я не пила игристое вино.
– Это одно и то же.
– Разве?
Третий звонок оборвал наш диалог, я чуть подалась назад, позволяя себе откинуться на мягкую спинку кресла: сейчас это было мне просто необходимо. Занавес разошелся в стороны, открывая второй акт новой сценой. В доме любовника Виттории давали прием, где она и познакомилась с одним из правителей города.
– Все-таки вы раскрыли мне всю интригу, – заметила я.
– Неужели?
– Вот если бы вы не сказали, что у Виттории дель Попцо…
– Дель Поззо.
– А я как сказала? В общем, если бы вы мне не сказали, что у нее был роман с правителем, я могла бы подумать, что эта история совсем о другом.
– О чем же?
Учитывая, что говорили мы едва-едва слышно, чтобы даже случайно не помешать ни актерам, ни зрителям, приходилось постоянно напрягать слух.
– О том, как женщина понемногу влюбляется в мужчину, который убил ее отца и разрушил ее жизнь, а потом узнает, что это все сделал он.
– И что случилось потом?
– Не знаю, – я пожала плечами. – Сначала я подумала, что она убивает его, а потом себя, но это слишком жестоко.
– Дитя, воспитанное на классике.
– Что вы сказали?
– Ты не хотела бы попробовать себя в драматургии?
Я обернулась: Орман улыбался.
– Вы снова надо мной смеетесь?!
– Что ты, Шарлотта, как можно?
– Смеетесь! – воскликнула я. – Вы сегодня весь вечер надо мной смеетесь! А знаете, что? Не стану больше с вами разговаривать.