Цепной пес и одинокий волк
Шрифт:
Хуснутдинов с презрением посмотрел на Линькова.
– Пораспустили животы, мотню свою только в зеркале видите. Одно слово - милиция. Вас бы в войска, да ко мне в роту, я б из вас сделал...
– он перешел к Зломану, - А Серегин парень молодой, спортивный, все проверки на "отлично" сдает.
Серегин бежал по лестнице.
Зломан поморщился и покрутил головой.
– Да втроем управимся, мы же не в Чечню
– Я сказал - Серегин поедет, - повторил Хуснутдинов строго, отвернулся и пробормотал.
– Мы хоть отдохнем тут от его рвения.
Серегин бежал по коридору на втором этаже.
Хуснутдинов вернулся к столу.
– Ничего, вчетвером надежнее. И веселее.
Серегин подбежал к кабинету начальника и открыл дверь.
– Товарищ подполковник, разрешите войти?
– Почему опаздываете, Серегин?
– Автомат чистил.
– Оружие надо чистить после службы, а не перед. Ладно, становитесь в строй.
Серегин встал после Дмитрича. Форма ладно, как на солдате, сидела на его высокой худощавой фигуре. У него было гладкое юное лицо с румяными как у девушки щеками. Хуснутдинов сел за стол.
– Сегодня вам предстоит ответственное задание. Вы повезете на следственный эксперимент особо опасного преступника. Дважды судимый, по образу жизни и по духу бандит. Не отморозок какой-нибудь, но человек бывалый и отчаянный, бывший афганец, - он глянул в бумаги, лежащие на столе.
– О, прозвище само за себя говорит: Молот. На воле у него дружки, и, хотя тревожной информации не поступало, но расслабляться нельзя. Капитан Зломан, чтобы дисциплина была на высоте. Задача ясна?
– Ясна, товарищ подполковник.
– Выполняйте.
Во внутреннем дворе отдела милиции таджик в оранжевом жилете ритмично шуршал метлой. Младший сержант тащил за шиворот пьяного. Напротив дверей стоял автозак.
– Нинка как картинка с фраером гребет!
– орал пьяница.
– А ну прекрати!
– тряхнул его младший сержант.
– Дай мне Керя финку, я пойду вперед!
– Да заткнешься ты?
Из дверей вышел Зломан и направился к автозаку. За ним появился Молодцов, остановился и, щурясь, посмотрел на солнце.
– А па-аинтересуюсь,..
– пьяница увидел Молодцова, от которого и в наручниках веяло уверенностью и силой, и замолк.
За Молодцовым появился Линьков.
– Не останавливаться!
Молодцов подошел к автозаку и поднялся внутрь. За ним полез Линьков. Молодцов зашел в камеру и Линьков закрыл за ним дверь.
– Давай руки, - он через решетку снял с него наручники.
Молодцов сел, размял затекшие запястья.
Линьков снял с плеча автомат, сел, посмотрел на Молота, но, встретившись с ним глазами,
– Ну что, скоро там?
– крикнул он в открытую дверь.
– Кого ждем, Палыч?
– Да погоди ты!
– ответил Зломан.
– Чего годить-то. Пока в этой духоте будешь годить, одуреешь совсем, пробормотал Линьков и вытер лицо платком.
В автозак поднялся Серегин и сел рядом с Линьковым. Зломан лихо запрыгнул на сиденье рядом с Дмитричем, и скомандовал:
– Поехали!
Дмитрич выбросил в окно сигарету и включил передачу. Дежурный Осипов открыл ворота. Автозак не спеша выехал со двора.
Молодцов сидел, положив руки на широко расставленные ноги, опустив глаза в пол. Линьков покосился на кобуру на поясе Серегина, и хмыкнул.
– Делать тебе, Пашка, нечего.
– Чего?
– Чего ты с кобурой-то? Я вообще только с пээмом хотел ехать, да Осипов уперся. А ты и автомат и пээм на себя навешал. Ты, наверное, в армии в войну не наигрался.
– Положено и автомат, и пээм брать.
– Мало чего положено! Положено со свистком ходить. Может, у тебя и свисток с собой?
Серегин ударил себя по нагрудному карману и нащупал угловатую выпуклость.
– С собой.
– Ну, ты вообще.
Серегин закрыл глаза, делая вид, что собирается подремать. Линьков толкнул его локтем.
– Я могу еще понять, что ты молодой, хочется спортом заниматься, качаться, но на хрена ты во всем стараешься выпендриться, инструкции зубришь, положения всякие?
– В юридический хочу поступить.
– В юридический применение спецсредств надо сдавать?
– Инструкцию по применению спецсредств должен знать каждый сотрудник.
– Ты сколько в милиции работаешь, полтора года? А я шестнадцать. И все шестнадцать нормально работаю, и до меня нормально работали. Есть такая вещь - опыт называется, так вот его никакие инструкции не заменят.
– Чего ж ты тогда каждый раз спрашиваешь, как рапорт писать?
Автозак выехал на бетонку и погнал в сторону Сергиева-Посада. Дмитрич степенно покуривал, Зломан смотрел вперед, сдвинув брови, в нем чувствовалось беспокойство.
Линьков перекладывал на коленях автомат, он раздражал его.
– А зачем ты в тире кувыркаешься?
– Упражнение такое.
– Я в него и без упражнений попаду.
– Тихо, чтобы не слышал конвоируемый, сказал Линьков.
Он кивнул на решетчатую дверь и столкнулся глазами с Молодцовым. Не выдержав его взгляд, он заморгал и стал тереть переносицу.
– Лех, тебе вообще какая разница, какие я упражнения делаю и зачем законы учу? Ты мне не начальник, - ответил Серегин.
– Просто не понимаю. Может ты выслужиться хочешь, для этого все проверки на отлично сдаешь? Тимурыч тебя хвалит, говорит, что ты честь отдела отстаиваешь.