Цербер. Дочь врага
Шрифт:
Мужчина сидит на стуле вроде бы расслабленным, но все равно выглядит устрашающим. Чудовищно даже. А мускулы так сильно напряжены, что перестаю верить в то, что Цербер вообще человек.
– Есть садись – в итоге предлагает мне хозяин лачуги.
– Что-то не хочется.
– Да, сядь ты, блядь! – рявкает и теперь совершенно точно напоминает мне лесного зверя. – Мне твоя голодная смерть никуда не уперлась, так что будешь жрать, спать, что там еще положено, чтобы не сдохнуть?
Приходится повиноваться потому что есть
Иду к столу, готовая сгореть от стыда за то, какой короткой оказывается мужская рубашка. Нет, она громадная, конечно, как и сам мужик, но мне все равно кажется, что я сверкаю перед Цербером своими беззащитными обнаженными прелестями.
Как жадно он трогал меня там, между ног… Я никому и никогда не позволяла делать этого, но его касания… Они точно до сих пор на мне. Пульсируют на коже. И пульсация усиливается при каждом моем движении, при трении бедер, пока иду к столу. Стыдно признаваться, что мне хочется снова ощутить его грубые пальцы на своей мякоти. Этого неандертальца с бородой. Лесного человека из лачуги в Богом забытой деревне. Убийцы, каких поискать…
И я больше стараюсь не смотреть на Цербера, чтобы не вспоминать, какого это, прижиматься к его горячей плоти. Ощущать на себе его необузданную животную силу. Понимать, что от близости именно с этим мужчиной внутри раскрывались самые темные и низменные инстинкты.
Навернув немного творога со сметаной, бутерброд с колбасой и чай, немного расслабляюсь и решаю задать очередной вопрос. Мне так много хочется спросить у него, потому удержаться просто невозможно.
– Почему тебя так зовут – Ратмир?
– Я Цербер.
– Но я слышала, как девушка называла тебя по имени.
– Смотрю, ты у нас маленькая любительница подслушивать чужие разговоры?
– Я не специально, – оправдываюсь, и это чистая правда. – Просто ответь, это ведь легкий вопрос. Имя славянское, а ты… бегло окидываю мужчину взглядом.
– Я уже сказал, как ты должна меня называть, – недовольно и резко выпаливает мужчина. Не понимаю, почему вопрос с его именем так болезненно воспринимается?
Становится обидно, что звать Цербера по имени может только Алина. И я, кажется, все сильнее ее ненавижу.
Больше я ничего не спрашиваю, и только когда допиваю чай, мужчина поднимается из-за стола.
– Мне нужно за дровами сходить, а ты тут сиди.
– Ну уж нет! – восклицаю и тоже вскакиваю со своего места. – Я с тобой пойду! Я тут больше одна не останусь! Если надо, снова шмотки твои натяну, но ждать, пока за мной придут – не стану.
– А в лесу, думаешь, с Сабиром не встретимся? Он не отстает, пока свое не получает, – с усмешкой.
– Там ты есть, – говорю. – Пусть и ради своих мерзких планов, но ты меня не отдашь, – смотрю на Цербера уверенным взглядом, пусть знает, что настроена я решительно.
– Ладно. Собирайся, на улице буду ждать.
И я собираюсь. Очень быстро. Белья своего не нахожу, поэтому приходится натягивать одежду прямо на голое тело. Ну, как есть уж! Ныть некогда. Я не в том положении, чтобы беспокоиться о таких мелочах.
Мы углубляемся в лес по какой-то одному Ратмиру известной траектории. Холодно, промозгло, в снегу тону, но тащусь за ним след в след – сама же напросилась.
Когда доходим до места, мужчина топором срубает несколько небольших деревьев, хотя я была уверена, что самовольная вырубка запрещена законом. Связывает их между собой, пока я подрагиваю от мерзкого холода.
Приближаясь обратно к деревне замечаем едкий запах дыма. Будто горит что-то довольно большое. И только когда оказываемся на достаточном расстоянии, чтобы понять, что именно полыхает, я прихожу в ужас.
Глава 13
Ассоль
Вскрикиваю. От неожиданного осознания и страха. Цербер реагирует молниеносно. Зажимает мне рот своей ладонью, горячей, несмотря на холод, обступающий нас со всех сторон. А я, теперь уже безмолвно, кричу ему в руку.
Горит его дом. Наш дом. Полыхает высоким пожаром. Мы находимся еще в лесу, но можем отчетливо видеть столб из огня и дыма. Я даже забываю про то, как продрогла в снежных сугробах. Это сейчас вообще неважно.
Сама не понимаю, что за животный страх одолевает меня в эти минуты. Чего именно так боюсь?!
Рядом с пылающим домом различимо много людей. Но никто из них даже не пытается потушить пожар. Обстановка вокруг, охваченной огнем лачуги, кажется напряженной. Это напряжение ощущается даже здесь, на расстоянии.
Цербер не спешит кидаться на спасение имущества. И я понимаю почему. Видно, он тоже осознает, что подходить к дому опасно.
– Я уберу руку, а ты больше не вякнешь, поняла?! – грубо спрашивает меня, а я киваю, не раздумывая.
До меня только сейчас доходит, что не пойди я за Ратмиром, могла бы погибнуть в огне, задохнуться от ядовитого дыма.
– Ратмииир! – по округе раздается громкий голос. Он больше похож на рык разозленного животного и по своей силе даже заглушает треск горящего дерева. – Иди сюда, сучий выблядок! Я знаю, что ты здесь!
Мое горло в миг перехватывает болезненным спазмом. Ужас становится первобытным, захватившим полностью все сознание.
Цербер нажимает мне на плечо, распоряжаясь пригнуться. И я, не раздумывая, как послушная марионетка, уже привычно опускаюсь в сугроб. Мужчина делает то же самое.
Теперь я понимаю, кто кричит. Его жуткий братец. Я отчетливо вижу этого ублюдка из своего укрытия, и молюсь Богу, чтобы он не видел нас.
Даже издали его вид устрашает. Не знаю, что произошло между этими двумя, но ненависть пылает гораздо сильнее нашего дома.