Церковная старина в современной России
Шрифт:
20 февраля 1919 г. Отдел по охране, учету и регистрации памятников искусства и старины, именуемый ранее Комиссией, обращается в Археологический отдел Коллегии по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата по просвещению и непосредственно к П. П. Покрышкину, излагая историю мощей преподобного после изъятия. Речь идет о том, что «ввиду того, что разрешение вопроса о дальнейшем положении мощей не входит в компетенцию Отдела… означенный вопрос передается им на разрешение Археологического отдела». 21 февраля А. П. Удаленков, заведующий этим отделом, отвечал так: признавая мощи преподобного Александра Свирского безусловной исторической реликвией, местонахождение которой должно быть в храме, и находя, что меры по охранению исторических памятников всецело лежат на обязанности Отдела по охране и учету, он просит принять эту народную историческую ценность на сохранение. Однако из письма в Российскую Государственную Археологическую Комиссию 15 марта 1919 г. выяснилось, что, обсудив 6 марта этот вопрос, Отдел решил, что «охрана мощей, как не представляющих собою предмета искусства или старины, не входит в круг деятельности Отдела», и не счел поэтому возможным дать Олонецкой чрезвычайной комиссии какие-либо указания о дальнейшем
378
РО НА ИИМК РАН, ф. 67, д. 5, лл.11–14 об.
Впрочем, когда это письмо только писалась, история мощей уже закончилась. 19 сентября 1919 г. в Лодейном поле побывал Б. Н. Молос, сотрудник Отдела по охране учету и регистрации памятников искусства и старины, который сообщил следующее: «Выясняя судьбу мощей преподобного Александра Свирского, я узнал, что 13 марта 1919 г. председатель губчрезвычкома Кантер попросил лодейнопольский исполком УНИЧТОЖИТЬ, Т. Е. СЖЕЧЬ И ЗАРЫТЬ В ЗЕМЛЮ (выделено мной. — А. М.) остатки так называемых мощей, приписываемых Александру Свирскому, дабы избежать паломничества темных крестьян к кучке полуистлевших костей, что ТОТ ЧАС И БЫЛО ИСПОЛНЕНО (выделено мной. — А. М.)» [379] .
379
Научный архив ИИМК РАН, ф. 67, д. 5, л. 52; Православное богословие на пороге третьего тысячелетия. Москва, 7–9 февраля 2000 г. Материалы. М., 2000. С. 303.
Весной 1998 г. исполняющим обязанности настоятеля Александро-Свирского монастыря был назначен игумен Лукиан (Куценко). Поиски привели игумена в фундаментальный музей кафедры нормальной анатомии Военно-медицинской академии, где им был найден мумифицированный труп неизвестного мужчины идеальной сохранности. Его отличал брахицефальный антропологический тип, обрезанные гениталии и срезанные подушечки пальцев рук, что было характерно для уголовно-воровской среды 1920–30-х гг. Как уже отмечалось, состояние найденного тела отличалось от состояния мощей, зафиксированного монастырским актом 1918 г., а его владелец явно не принадлежал ни к Церкви Христовой, ни к средневековым новгородцам. Однако это не смутило игумена, а привлеченная им старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН кандидат биологических наук Ю. Беневоленская 17 июля 1998 г. выдала заключение, что «исследуемый обладает антропологическим типом, свойственным вепсам», к которым якобы и принадлежал преподобный, будучи родом из Юго-Восточного Приладожья. Другой сотрудник игумена кандидат биологических наук инокиня Леонида (Сафонова) изначально скрыла обнаруженный ею документ, свидетельствующий об уничтожении мощей в 1919 г.: в официальном рапорте митрополиту он не присутствовал. Не подтверждается сохранившимися архивными документами и якобы имевший место факт отправки мощей в Петроград и передачи их в ведение Наркомздрава 31 января 1919 г., на чем настаивают почитатели и апологеты фальсификата, которые таким образом пытаются оправдать подлог, допуская, что «отправка» останков в Петроград спасла их уничтожения 13 марта 1919 г. и привела к тому, что они оказались в музее ВМА [380] .
380
ЦГА СПб, ф. 2815, оп. 1, д. 27.
Однако все это не остановило предприимчивого игумена: было объявлено, что открытые им мощи начали «мироточить». После этого Лукиан, ссылаясь на «приближение отпускного периода», не уведомив петербургского митрополита Владимира (Котлярова), 28 июля добился от начальника ВМА Ю. Шевченко передачи тела. Акт был подписан начальником кафедры полковником И. Гайворонским, майором Д. Старчиком, капитаном Г. Ничипоруком и доцентом М. Твардовской. Среди заключений экспертов, на которые ссылался акт, фигурировало имя В. Ковалева, выступавшего категорически против предлагаемой идентификации. Акт сообщал, что «анатомический препарат „мумифицированный труп мужчины“», числящийся в каталогах фундаментального музея кафедры, может быть идентифицирован как искомые мощи. Анатомический препарат попал в музей в 1930-е гг. и мог быть передан сюда правоохранительными органами.
Лишь 30 июля, получив в свое распоряжение тело, устроив ему торжественную встречу и раструбив о случившемся по всей России, Лукиан отправил соответствующий рапорт митрополиту Владимиру (Котлярову). В тот же день, не вникая в обстоятельства дела и не принимая во внимание только что принятое Определение Синода от 21 июля 1998 г. об обязательном освидетельствовании святых мощей епархиальной комиссией, митрополит подписал резолюцию: «Благословляется совершение молебнов у раки с мощами преподобного Александра Свирского». 16 августа 1998 г. в Петербурге побывал патриарх Алексий (Ридигер), которого митрополит тут же повез прикладываться к «мощам». Только после того, как предстоятель церкви поцеловал неизвестного, присутствовавший здесь митрополит Крутицкий Ювеналий (Поярков) задал вопрос, создавалась ли епархиальная комиссия. Такая комиссия была спешно создана в сентябре. Ее председателем был назначен ректор Петербургской Духовной академии епископ Константин (Горянов), медик по образованию, который, осмотрев мощи, не отметил никаких фактов мироточения, но отметил факт обрезания и впоследствии рассказывал о чувстве физической тошноты, охватившей его при виде «анатомического препарата». Уже после первого заседания, в октябре 1998 г., комиссия прекратила свое существование, поскольку ее выводы однозначно опровергали подлинность мощей. Тело было по-тихому отвезено в Александро-Свирский монастырь. Однако в январе 2001 г. митрополит Владимир (Котляров) подал патриарху рапорт об утверждении дня празднования второго обретения мощей. 29 января последовала патриаршая резолюция: «Благословляется совершать празднование второго обретения мощей прп. Александра Свирского 17/30 июля». После того как патриарха заставили поцеловать неизвестное тело, судьба тела была решена: признать, что патриарх и тысячи верующих прикладывались к лжемощам, было невозможно…
Осенью 2005 г. Россию сотряс скандал. В Саратове состоялась выставка пластинатов человеческих тел, законсервированных по методу профессора Гюнтера фон Хагенса с помощью полимерного бальзамирования. 10 октября епископ Саратовский Лонгин (Корчагин) выступил с заявлением, решительно осуждающим открывшуюся выставку как надругательство над религиозными чувствами. 23 октября с подобным заявлением выступил Союз православных братств. 31 октября в адрес генерального прокурора последовало заявление Общественного комитета по правам человека, тоже «православного». На фоне православной активности совершенно затерялась информация о том, что в России подобные эксперименты с мумификацией человеческих тел методом полимерного бальзамирования были связаны с именем… заведующего кафедрой нормальной анатомии Военно-медицинской академии профессора И. Гайворонского. Именно он стал одним из инициаторов выдачи из кафедрального музея «анатомического препарата „мумифицированный труп мужчины“» и поставил свою подпись под заключением, что этот препарат может быть святыми мощами. У нас нет оснований утверждать, что полученное Лукианом тело было детищем экспериментов наших современников, но оно могло быть результатом деятельности их учителей…
Естественно, казусы с мощами случались и раньше. Во второй половине XVIII в. в Успенском соборе Московского Кремля были перепутаны погребения русских митрополитов XV–XVI вв. у северной стены. Только в 1991 г. при археологических исследованиях удалось установить, что подлинное погребение св. митрополита Макария († 1563) было неверно приписано так и не похороненному здесь митрополиту Афанасию. Соответственно, захоронение митрополита Симона († 1511) было принято за могилу Макария, а могила митрополита Геронтия († 1489) — за погребение владыки Симона, Геронтий оказался «похороненным» в могиле митрополита Филиппа († 1473), а упоминание о самом Филиппе исчезло вовсе [381] . Это была явная ошибка, но в истории с лжемощами прп. Александра Свирского митрополит и патриарх, будучи обманутыми игуменом, осознано пошли на обман общества, прикрывая ложь «церковной пользой».
381
Панова Т. Д. Загадка Большого Успенского собора // Мир Божий. 1998. № 1. С. 24–26.
Массовый психоз, связанный с поисками и «почитанием» мощей приводит к казусам, которые стоило бы назвать смешными, если бы они не были столь печальны. По «образному» выражению одной публикации, «мощи ползут отовсюду». 5 февраля 2007 г. на Интернет-аукцион на сайте «Антиквар. ру» неким «посредником» Борисом Георгиевым были выставлены… «мощи святого апостола Филиппа», конкретно — его череп, якобы происходящий из Казанского собора в Петербурге. Общественность была шокирована, руководство патриархии — возмущено. Помимо явного нонсенса (мощей этого апостола никогда в России не было, они покоятся в Риме!), наши современники оказались не подготовлены к самому факту «торговли мощами», хорошо известному в средневековье. Патриархия потребовал вмешательства Росохранкультуры, Росохранкультура потребовала вмешательства правоохранительных органов. «Антикварный отдел» УВД Санкт-Петербурга во главе с В. Кирилловым, по договоренности с продавцами, изъял «череп преткновения» и сопровождающие его костные останки, и обратился к специалистам Института истории материальной культуры РАН. Интрига тут же рассыпалась, стоило ближе познакомиться с этими «лжемощами».
В Рунете утверждалось, что на черепе существует надпись: «святой Филипп апостол». Но продавцы забыли указать, что там читается: «Св. Филипп апост. на Нутнъ». Речь о Нутной улице в Великом Новгороде, где находилась церковь апостола Филиппа, известная с XII в. Указанный там же год «1899» говорил о времени, когда останки прихожанина этого храма, некогда погребенные на церковном кладбище, были найдены то ли при строительных работах, то ли при рытье новой могилы. Очевидно, находка была связана со строительством Никольского придела при храме, которое пришлось именно на эти годы. И место находки, и дата, и почерк надписи свидетельствовали, что этот череп некогда находился в антропологической коллекции новгородского краеведа В. С. Передольского. Как нам уже известно, основатель Новгородского общества любителей древности жил как раз напротив храма, и по иронии судьбы его дом, где и хранились эти останки, был разрушен Новгородской епархией в 1995–2001 гг. ради строительства каменного «новодела». Как порой переплетаются разные потоки церковной истории, в которой люди Церкви отказываются отнюдь не на высоте!
Вместе с черепом древнего новгородца были изъяты и другие человеческие останки археологического происхождения. На одном черепе существует хорошо читаемая надпись «Уфимская губерния» и сокращение «Арх. ком №…», что означает, что этот антропологический материал некогда проходил через Императорскую Археологическую комиссию. На челюсти другого каллиграфическим почерком выведено: «Саратовская обл. Ровенский р-н. с. Ровное. К 17. 1957. И. В. Синицын». Курганный могильник у села Ровное — известный археологам памятник I–V вв., где есть и курган № 17. Его раскапывал саратовский краевед Синицын. Он отправлял свои находки на антропологическую экспертизу в Ленинград. Очевидно, перед нами челюсть сармата-кочевника начала I тыс. нашей эры. На всех костях есть характерные шифры, свидетельствующие о том, что все они некогда принадлежали некой научной коллекции, часть которой впоследствии оказалась в частных руках. Это уже дело служебной проверки в конкретном учреждении, но не уголовного преследования продавцов за «мошенничество». Известно, что антропологическая коллекция Передольского была передана в Кунсткамеру, ныне Музей антропологии и этнографии РАН. С 1985 г. по 1995 г. значительная часть его фондов (около 300 000 антропологических образцов) находилась в храме св. ап. Андрея Первозванного на Васильевском острове в Петербурге. Примечательно, но эти кости, скорее всего, попали в частные руки в связи с тем процессом, исследованию которого и посвящена эта книга: в 1995–1996 гг. музейные фонды переезжали в новое помещение, а сам собор передавался религиозной организации. Сопутствующая переездам неразбериха (вспомним, что три переезда равносильны одному пожару) и положила начало настоящей истории.