Церковно-исторические повествования
Шрифт:
Собор "при Дубе" (403 г.), или Тяжкое испытание в жизни святого Иоанна Златоуста
Значение и интерес собора "при Дубе".
– Два главных врага св. Иоанна Златоуста; объединение вокруг них других лиц, питавших нерасположение к святителю.
– Место, где собрался собор против Златоуста ("при Дубе").
– Состав собора и его деятельность.
– Шесть видов обвинений, предъявленных здесь против Златоуста.
– Разъяснение, разбор или опровержение этих обвинений.
– Златоуст и привязанные к нему любовью епископы.
– Приглашение собора к Златоусту явиться сюда.
– Отказ Златоуста последовать приглашению.
– Приговор собора над Златоустом.
– Изгнание Златоуста и торжественное возвращение его на архипастырскую кафедру столицы.
Собор "при Дубе" представляет собой печальный эпизод в жизни архиепископа Константинопольского св. Иоанна Златоуста. Он был тяжким испытанием в жизни этого святителя. На нем употреблены были все усилия, на какие только способна злоба и ненависть, для того чтобы очернить и обесславить имя великого архипастыря, поистине блиставшего как замечательным умом и проповеднической деятельностью, так и святостью и добродетелями.
Великих людей чаще всего посещают великие искушения. Так было и со Златоустом. Быть может, и нельзя сделаться великим человеком, не перенеся великих искушений. Это подтверждает и собор "при Дубе". Он показывает нам не только степень злобы людской, направляющейся против истинной святости, но и дает ясное представление о высотах духа истинно-добродетельного мужа, не смущающегося при виде всей ярости почти нечеловеческой вражды.
В этом главный интерес указанного собора. Но, кроме того, история этого собора переносит нас в начало V века, в столицу Империи - Константинополь. Здесь встречается для нас много явлений, обычаев, фактов, возбуждающих полное любопытство. Словом, читаем такую страницу церковной истории, которая мало кому известна.
Но обращаемся к нашему рассказу*.
______________________
* Актов этого собора до нас не сохранилось. Но, несомненно, они существовали в свое время. Их читал патр. Фотий и сделал из них извлечения, которые и заменяют для нас акты этого собора. Эти извлечения напечатаны у Манси: Concilia. Т. III. Р. 1141-1148 (здесь же помещены более существенные отрывки из "Жизни Златоуста", описанной Палладием, р. 1149-1154). Кроме этого издания, в нашей статье мы будем пользоваться следующими сочинениями: Hefele. Conciliengesch. Bd. II; Neander. Der heilig. Iohan. Chrys.; Thierry. St. Jean Chrysost.; Tillemont. Memoires. T. XI и некоторыми другими.
______________________
Чтобы мог составиться собор, поставивший себе целью очернить имя великого святителя и наделать ему много неприятностей, для этого, само собой понятно, должны были быть у Златоуста не только непримиримые, но и сильные по своему внешнему положению враги. О них прежде всего и скажем.
Во главе лиц, неприязненно расположенных к Златоусту, стояла императрица Евдоксия, жена слабого и недеятельного императора Аркадия. Евдоксия не отличалась нравственными достоинствами. Этого одного уже было достаточно для того, чтобы императрица почувствовала нерасположение к Иоанну Златоусту, ревностному и небоязненному проповеднику христианской нравственности. Между недостатками Евдоксии видное место занимал тот, что она была чрезвычайно корыстолюбива и притом еще содействовала своим приближенным и любимцам обогащаться за счет народа, в особенности за счет состоятельных лиц, впавших в опалу. Златоуст не молчал относительно этих злоупотреблений в своих проповедях, впрочем, избегая всяких личностей. Разумеется, льстецы Евдоксии всякую подобного рода проповедь знаменитого проповедника старались истолковывать как прямую нападку на императрицу. Это рождало глухую вражду императрицы к Златоусту. Но на этом дело не остановилось. Вскоре вражда становится явной. Евдоксия позволила себе поступок, который глубоко поразил человеколюбивую душу архипастыря. Она довела до погибели одного знаменитого мужа в Константинополе - Феогноста и лишила последнего достояния его вдову, отняв у нее последний виноградник, находившийся в окрестностях столицы. Златоуст, узнав об этом, написал императрице сильное по содержанию письмо, в котором раскрывал мысль о суетности стяжаний. Святитель прямо требовал, чтобы царица возвратила по принадлежности отнятый ею виноградник, если она хочет обрести благоволение Божье в день Суда. Это письмо привело в ярость Евдоксию, и она пожаловалась на архипастыря своему мужу. С этих пор (а это было в 401 году, спустя 4 года по восшествии Златоуста на Константинопольскую кафедру) императрица искала случая отомстить Златоусту. Всякая проповедь Златоуста обличительного характера, в особенности если она касалась суетности женщины, принималась при дворе как более или менее ясный и неприличный намек на Евдоксию. Вражда все более и более разгоралась в сердце негодующей императрицы.
Другим лицом, которое стало тоже во враждебные отношения к Златоусту, был архиепископ Александрийский Феофил. Феофил принадлежал к числу властолюбивых и крайне самолюбивых людей, не терпящих, чтобы кто-либо становился им поперек дороги. Златоуст старался всячески о том, чтобы не затрагивать самолюбия Феофила, но его старания не имели успеха. Обстоятельства заставили его столкнуться с этим тяжелым человеком, - и это столкновение сделалось источником больших неприятностей для Константинопольского архипастыря. С тех пор как Константинополь сделался столицей Империи на Востоке, архиепископ Константинопольский естественно стал одним из влиятельных иерархов Восточной церкви. Это обстоятельство возбуждало зависть в некоторых архиепископах Александрийских, которые считали свою Церковь первой и главной Церковью на Востоке. Вследствие этого они неприязненным оком смотрели на иерархическое возвышение Константинополя и его предстоятеля. В самых простых действиях и распоряжениях Константинопольского архипастыря Александрийские архиепископы готовы были видеть посягательство на принадлежавшие им права. Из подобных же подозрительных отношений Феофила к Златоусту возникла вражда первого ко второму. Дело было так. Феофил позволил себе в высшей степени возмутительный поступок. Он разогнал монахов одного, подчиненного его власти, монастыря Нитрийского, под тем предлогом, что они держались заблуждений Оригена; говорим: под предлогом, так как в действительности у Феофила были другие, чисто личные побуждения поступить так жестоко с нитрийскими монахами.
Часть изгнанников искала себе прибежища в Палестине, а другая часть отправилась в Константинополь, в надежде найти себе защиту в столице. Между лицами, направившими стопы в Константинополь, было трое знаменитых нитрийских подвижников, известных под именем "Долгих братьев"*, людей очень образованных, высоконравственных, служивших украшением нитрийского монашества. Они просили себе защиты у Златоуста. Последний, будучи другом справедливости, решился помочь несчастным. Он призрел их, начав ходатайствовать перед Феофилом за несчастных. Но это только разожгло ненависть архиепископа Александрийского. Он увидел в действиях Златоуста вмешательство в дела чужой епархии, гневался на него, послал от себя обвинителей в Константинополь, которые должны были в самом мрачном свете изобразить поведение и жизнь нитрийских монахов. Нужно сказать, что Златоуст не подал ни малейшего повода упрекнуть его во вмешательстве и присвоении чужой власти: он из осторожности не вступил в церковное общение с "Долгими братьями", не допуская их до причащения, прежде чем не выяснится их дело и они не будут оправданы. Положение дел запутывалось. Несчастные изгнанники не видели для себя никаких средств спасения и в чувстве отчаяния обратились с жалобой на Феофила к самому императору Аркадию. Император, рассмотрев их просьбу, взял их сторону, сделав распоряжение, чтобы архиепископ Александрийский приехал в Константинополь и дал отчет в своих действиях на соборе под председательством Златоуста. Можно представить себе, как это известие должно было подействовать на Феофила! Долго не ехал Феофил в Константинополь (дело "Долгих братьев" началось в столице в 401 году), но когда он приехал в столицу, то сумел сделать так, что отношения совершенно неожиданно переменились: Златоуст из судьи превратился в подсудимого, а Феофил вышел сухим из воды, - составился собор не против Феофила, а против Златоуста: собор "при Дубе". Как случилось такое необычайное превращение, об этом скажем несколько ниже.
______________________
* Они были и в самом деле родными братьями и отличались необыкновенно высоким ростом.
______________________
Две вышеуказанные личности - императрица Евдоксия и архиепископ Феофил - стали центрами, около которых соединились все почему-либо недовольные Златоустом люди. Около Евдоксии составился кружок лиц, недовольных Златоустом и принадлежавших аристократии. В этом кружке самое большое место занимали женщины, которым крайне неприятны были проповеди Константинопольского архипастыря против пристрастия женщин к нарядам, в особенности в летах преклонных, когда более прилично помышлять о смерти, чем об изысканности в платье. Константинопольские матроны принимали речи Златоуста на свой счет и не хотели прощать смелости оратору. Около Феофила сгруппировались лица духовного сана, питавшие враждебные чувства к св. Иоанну. Прежде всего имеем в виду некоторых епископов: Севериана Гавальского, Антиоха Птолемаидского, Акакия Веррийского. Каждый из них имел повод быть недовольным Златоустом, но ни один из них не имел основательной причины враждовать к добродетельному архипастырю*. Кроме этих епископов неприязнь Феофила к Златоусту разделяли некоторые константинопольские клирики: пресвитеры и диаконы. Златоуст занял Константинопольскую кафедру после Нектария, человека хотя и достойного, но в значительной мере распустившего столичный клир. Златоуст, как ревностный архипастырь, заботясь о введении более строгих нравов в константинопольском клире, вынужден был некоторых клириков отрешить от их должностей; все это возбудило недовольство в среде членов столичного духовенства. Сердились некоторые клирики на Златоуста и за то, что он щедрую благотворительность константинопольских христиан направлял не к обогащению клира, а на пособие бедным и несчастным.
______________________
* О всех этих епископах будет речь ниже.
______________________
Выше мы сказали, что Феофил Александрийский, вызванный императором в Константинополь для суда над ним по делу "Долгих братьев", долго медлил исполнить приказание государя. Это замедление было неслучайным и не было мешкотностью человека, оторопевшего от страха. Феофил медлил с расчетом. Он медлил потому, что прежде прибытия в Константинополь захотел вступить в связи с враждебными Златоусту лицами. Это ему вполне удалось. Недовольные Златоустом в Константинополе охотно протянули руку Феофилу, этому решительному врагу столичного архиепископа. Когда в 403 году Феофил, наконец, прибыл в Константинополь, он здесь сразу же почувствовал себя, что называется, в своей сфере. Двор и несколько наиболее нужных духовных лиц были на его стороне. Прибыв в Константинополь, Феофил не хотел знать Златоуста. Последний, не ведая его истинных расположений, приглашал его остановиться в епископском доме, желал вступить с ним в обычное церковное общение. Но Александрийский архиепископ в дом Златоуста не явился, общения с ним иметь не пожелал, держал себя так, как будто он приехал не в чужой епископский город, а в свою архиерейскую резиденцию. Златоуст недоумевал, что означает такое поведение Феофила. Но вскоре всякое недоразумение рассеялось. Случилось то, чего нельзя было предвидеть и ожидать, то, что противоречило всем обычаям и церковным правилам.
Оказалось, что Феофил затеял составить собор против самого Златоуста. Разумеется, такого рода собор мог произойти только с дозволения правительства. Но склонить бесхарактерного Аркадия на это ничего не стоило, как скоро на стороне Феофила была императрица Евдоксия, пылавшая гневом и мщением на Константинопольского архипастыря.
Вопрос был лишь о том: где, в каком месте собрать собор? Где найти членов для преступного собора или, точнее, сборища? Место для собора указало предупредительное византийское правительство, а вербовку епископов в члены сборища взял на себя предусмотрительный Феофил. Конечно, с первого взгляда представляется, что не могло быть и вопроса о месте собора. Что лучше Константинополя? Здесь имела жительство Евдоксия, здесь было много врагов Златоуста, здесь была полиция, здесь находились прекрасные дворцы. Но, однако, выбрать Константинополь для заседания беззаконного собора было нельзя. Велика была злоба правительства и аристократии против Златоуста, но еще больше была любовь народа к великому святителю. Как не безрассудна бывает злоба, но на этот раз руководители злобы показали себя предусмотрительными. Опасались, что народная масса, душой преданная Златоустому оратору, в пылу гнева и ярости на этот собор, разнесет тот дом, где соберутся беззаконные судьи, да и с самими судьями расправится так, как обыкновенно расправляется толпа со своими врагами. Мы должны помнить, что речь идет о византийском народе, который не позволял шутить с собой. Поэтому и решено было не избирать столицу местом заседаний собора. Для этой цели было выбрано загородное местечко на азиатском берегу, невдалеке от Константинополя, возле Халкидона, местечко, носившее название "при Дубе" . Это было что-то вроде роскошной дачи, построенной полновластным министром Феодосия Великого Руфином, который был казнен при Аркадии, и имущество которого отошло в казну. Здесь был роскошный дворец, чудо строительного искусства и великолепия; здесь находилась и церковь в честь апп. Петра и Павла; здесь имелся и монастырь. Все это было построено на деньги, собранные корыстолюбием Руфина. Место было очень удачно для того дела, которое нужно было сделать; оно было уединенно, отделено от столицы водной стихией, но могло иметь удобные сношения со столицей.
Набрать членов для собора взялся, как мы сказали, Феофил. Здесь во всем блеске высказалась злобная предусмотрительность архиепископа Александрийского. Он понимал, что навербовать епископов, расположенных действовать в его духе, не так легко в Константинополе и его окрестностях; поэтому он привез с собой из Египта готовый штат епископов для заседания на соборе. Считая его, Феофила, всего приехало из Египта 29 епископов. Пусть это совсем ничем неизвестные, нисколько не знаменитые архиереи, но зато они были послушнейшими орудиями Александрийского архиепископа. Его слово для них закон. С такими епископами ничего не стоило устроить собор против Златоуста. Из епископов, не принадлежавших к Египетской церкви, в состав собора вошли немногие, даже очень немногие. Так как всех епископов при открытии заседаний собора было 36, то, исключив число египетских епископов (29), оказывается, что к египтянам присоединилось лишь 7 епископов, неподручных Феофилу. Такими были вышеупомянутые нами: Акакий, Севериан, Антиох и еще Павел Ираклийский, прежде друг Златоуста, а теперь внезапно сделавшийся его врагом, Кирин Халкидонский, родом египтянин, какой-то Маруфа из Месопотамии и, наконец, Исаак, по-видимому, сделанный епископом на самом соборе. Нужны были обвинители. В них недостатка не оказалось. На собор один за другим вытребованы были все константинопольские клирики. Что они говорили на Соборе, неизвестно. Но весьма вероятно, что по разным соображениям иные из них говорили то, что угодно было собору и предержащей власти. Всех заседаний собора было 13. Из них 12 заседаний (т.е. 12 дней) было посвящено изложению обвинений или, точнее, клевет на Златоуста. Говоря иначе: 12 дней употреблено было на разборку той грязи и сора, которые были свезены из столицы под Халкидон. В настоящее время мы знаем очень мало о тех обвинениях, которые сыпались на соборе на голову Златоуста. Но и того, что мы знаем, слишком достаточно, чтобы видеть, как беспредельно велика злоба людская, восстающая на истинную святость. До нас сохранились две сокращенные записки, которые двумя лицами были предъявлены на соборе в качестве обвинительных актов против Златоуста. Чего тут только не наговорено! Чуть ли не указаны преступления против всех заповедей Десятисловия! Одна из вышеуказанных записок представлена на собор константинопольским архимандритом Иоанном, человеком худых нравов и злобным, который был временно запрещен в служении архиепископом, отстранен от должности, но который при этом, по снисхождению, был снова возвращен в клир. Этот обвинитель изрыгнул 29 обвинений на своего архипастыря. Другим обвинителем Златоуста выступил Исаак, один из тех недостойных монахов, которые больше любят мирские дрязги, чем подвиги благочестия. Этот Исаак-сириец, почтенный от собора саном епископа, источает яд своих клевет на святителя, указывая 17 преступлений Златоуста. Все эти обвинения, представленные архидиаконом Иоанном и Исааком, не заключали в себе ничего истинного, - в крайнем случае, истина в них перемешана с ложью и представлена в извращенном виде; но эти обвинения во многих отношениях характеристичны, почему мы рассмотрим их в некоторой подробности.