Чабор
Шрифт:
Отдышавшись, он медленно поднял голову и осмотрелся. Прямо перед ним лежала поляна. На краю её возвышались огромные серые валуны, будто трудами какого-то великана старательно присыпанные буреломом. Прямо у валунов скромно ютилась крохотная избушка. Её бревенчатые стены совершенно сливались с окружающим завалом, и будь Чабор шагов на пятьдесят дальше, он вряд ли бы её рассмотрел…
«Эй!» — окликнули юношу сверху. Это был всё тот же сайвок, умудрившийся за это время как-то взобраться на валуны. Он слепил снежок и бросил его прямо к двери избушки.
Сомневаться не приходилось: вся погоня и была им устроена только для того, чтобы привести человека сюда. Что ж, отступать некуда, ведь не напрасно же потрачено столько сил? Чабор поднялся и осмотрелся. Вокруг него не было ни души. Он подождал немного, а потом медленно подошёл к двери избушки и постучал.
— Ну, входи, входи, чего гремишь на весь лес?
Юноша вздрогнул от неожиданности и обернулся. Он готов был поклясться, что мгновение назад позади него никого не было! Теперь же там стоял старик, по древности сравнимый разве что с окружающими избушку валунами. Но седина его густой бороды совсем не убавляла резвости тощему, жилистому телу. За спиной старца, перехваченная крепкой конопляной верёвкой, висела вязанка дров, которая и для молодого человека была бы трудной ношей.
— Может, всё-таки отойдёшь? — терпеливо спросил дед оторопевшего гостя.
— Да, да, — зачастил словами Чабор, пропуская его к двери.
Толкнув ногой примёрзшую створку, хозяин вошёл в избу. Где-то внутри, падая, грохнули дрова. Слышно было, как, запыхавшись, дед зачерпнул воды, долго и жадно пил, после чего, смачно выдохнув, окликнул из темноты:
— Ну, входи, коли пришёл.
— Да я… — невнятно промямлил юноша, медленно переступая порог.
— Дверь закрывай, — прервал его старик, — чай, на дворе не лето!
Чабор вошёл. В избе было темно, пахло травами и смолой. Дед возился у печи, и юноша, не зная, что ему дальше делать, прошёл к окну и присел на скамью у стола.
Старик, не скупясь, подбросил в ещё пышущую жаром топку дров и принялся скручивать освободившуюся верёвку. Проснувшийся от тлеющих под пеплом углей огонь лениво лизнул промёрзшие поленья и тут же весело затрещал, с аппетитом покусывая оттопыренные края высохшей берёзовой коры.
— Ты голоден? — вдруг спросил дед. — Есть будешь?.. — добавил он тут же, так и не дождавшись вразумительного ответа. — Ты что, парень, немой?!
— Да я …не думал, — неуверенно промычал Чабор, — ну… как-то совсем про еду…
— Думал — не думал... — недовольно ворчал хозяин избушки. — Ты, я гляжу, вообще любитель подумать? Это сразу видать…. Ну, ты думай, а я …о еде пока. Вот перекусим, а там, глядишь, и о деле беседа сладится…
О каком деле? О чём ему надо думать? Чабор безуспешно пытался навести порядок в собственной голове. Нужно отдать ему должное: он всё-таки смог это сделать, но …уже после обеда. Пища придала ему сил, и в то время, когда старик начал убирать со стола, Чабор, наконец, набрался смелости и спросил:
— Вы, дедушка, хотели со мной о деле…
— А ты не спеши, — снова перебил дед, — чай, не жениться тебя привели? Ты и знать-то не знаешь, кто я такой, а уже за миску щей готов дела со мной вершить?
— А вы кто? — желая исправить досадное упущение, запоздало спросил Чабор.
— Дед Никто, — язвительно ответил старик.
— Да ну?!
— Тьфу ты… — с досадой сплюнул дед. — Это говорится так: «Никто». Человека-то такого и вовсе нет, понимаешь?
— А что, коли есть? — не унимался Чабор. — Живёт себе где-нибудь и горя не знает…
— Нет такого! — начал сердиться старик. — Я-то побольше твоего на свете прожил, а о таком никогда не слыхивал. Да коли и есть он, то и Бог с ним, речь сейчас не о том.
— А о чём?
— О том, что назовись я хоть лесной птахой или русалкой, ты бы поверил. Осторожнее надо быть с незнакомцами-то. И накормить, и напоить могут такими «щами», что и не обрадуешься.
Старик, покончив, наконец, со своими делами, уселся напротив и сурово сдвинул брови, а Чабор, воспользовавшись паузой, глубоко вздохнул и ответил:
— Да и в гости тоже разные приходят. Что ж, всех сразу кормить и угощать?
— Тут дело друго-ое, — протянул дед. — Я-то знаю, кто ты такой.
— А откуда?
На лице старика заиграли многочисленные морщинки:
— Говорю же, — сдержанно продолжил он, — не о том сейчас, всему своё время. Что ты …раньше положенного меня заедаешь вопросами? Узнай для начала, что да как. Ведь был же меж нас договор, что опосля щей перейдём к делу. Вспомни, говорили мы о том?
Чабор, соглашаясь, кивнул.
— Так вот, — продолжил дед, — звать меня Говар[iii], и это пока всё, что тебе нужно обо мне знать. Как ты уже, наверное, понял, гость ты тут не случайный, и самым первым делом, для знакомства, я тебе, как дед внучку, должен сказочку рассказать. Ты её, парень, выслушай всю с начала до конца, добро?
В ответ Чабор только пожал плечами: мол, сказку — так сказку, за тем, видать, и привели?
— Так вот, — начал старик своё повествование, — тебе, конечно, известно, что в лесу нашем полно всяких тварей водится? Не знаешь ты пока только о том, что есть тут ещё и незримая граница. По одну её сторону Добрый Лес, а по другую, стало быть, Недобрый. Ну, с добрым-то всё понятно. Со многими его обитателями тебе ещё предстоит познакомиться. А вот с Недобрым...
Сейчас, пожалуй, чтоб не вкладывать в твою голову сразу слишком много, я тебе про него кое-что поведаю. Ту самую сказочку, значит, обещанную… Атар и мать, чай, тебе и не такие ещё рассказывали.
Всем ведомо, как обустроен людской мир. И там тоже есть граница, и первым над ней стоит простой Жить или Житель. Это тот, кто свято почитает своих Богов и Предков, трудится на земле, не творит беззакония в Природе и боле не о чём не помышляет. Выше него стоит Людина или Людь. Этот также почитает своих Богов и Предков, трудится на земле, не творит беззакония в Природе, но ещё и создаёт что-либо, созидает. Над ним стоит Человек или Человече, мыслящий во времени. Так же, как и первые, он почитает своих Богов и Предков, трудится на земле, не творит беззакония в Природе, созидает, а ещё ко всему, познав Мудрость Древних, мало того что сам общается с Богами и Предками — и другим в Роду своём разъясняет, как сие делать и жить, познавая себя и мир вокруг, стараясь приблизиться в Знаниях и Умениях своих к Асам, Предкам нашим, что первыми Потомками Богов наших Светлых были.