Чандрагупта
Шрифт:
которые по пастушьим приметам приносили счастье и удачу.
Потому так встревожен был старый пастух, Сразу встал он и вышел из круга. Ему показалось дурным
знаком, что известие о пропаже теленка пришло именно тогда, когда они говорили о злодеяниях греков.
“Наверно, — подумал старик, — теленок отбился от стада по дороге на пастбище и какой-нибудь грек увел его”.
Он расспросил всех, кто ходил со стадом, где и когда в последний раз видели теленка, и узнал, что на
пастбище теленок был,
были уверены, что теленок либо потерялся где-то в горах, либо стал добычей хищника и что вряд ли его можно
будет найти. Но старый пастух был не из тех, кто теряет надежду, прежде чем сделает все, что в его силах.
— Ни крошки не будет у меня во рту, пока я не найду этого теленка! — поклялся он.
Он туго затянул свой пояс, взял в руки старый пастушеский посох и, позвав с собой тех, кто готов был
пойти с ним на поиски, отправился в горы.
Как уже было сказано, стояла ночь полнолуния. По-летнему ни облачка не было на небе, и свет луны
заполнял его из края в край. Дальние высокие вершины покрыты были снегом, и лунный свет отражался в них,
так что казалось, будто небесная река широким потоком струится на землю и заливает ее всю. По ночам леса в
Гималаях обычно кишели хищным зверьем. Но в эту ночь все живое замерло в лесах, будто околдованное
волшебным светом.
Старый пастух не замечал редкой красоты ночи. Словно святой садху1, всецело сосредоточившийся
мыслями на боге, думал он лишь о пропавшем теленке, отмеченном счастливыми знаками. Каждое мгновение
глаза его были готовы разглядеть в густой тени деревьев заблудившегося несмышленыша, а уши — услышать
его жалобный зов.
Много молодых пошло на поиски теленка, но зорче всех были сейчас глаза старика, крепче всех — его
ноги: так велико было его стремление найти пропажу.
Когда они пришли на пастбище, старый пастух велел обыскать весь окрестный лес. Он выбрал
направление для каждого из своих спутников и сам пошел по одной из троп. Он не пропустил ни одной пещеры,
осмотрел все заросли диких кустарников на своем пути. Но тщетно. Теленка нигде не было.
1 С а д х у — странствующий нищий-аскет у индуистов.
Почти теряя надежду, он свернул с дороги, по которой обычно стада спускались в долину; немного в
стороне от нее был еще один, очень крутой спуск. Рискованно было идти ночью этим путем, но, подумав, что
теленок мог случайно туда забрести, пастух решил поискать и там. За свою долгую жизнь старик привык к
трудным пастушьим тропам, но этот спуск был так узок и крут, что
Пройдя больше половины пути, он остановился. В этом месте тропа раздваивалась, и одно из ее
ответвлений — чуть приметная каменистая тропка — шло на восток, в страну Магадху. Некоторое время пастух
раздумывал, спускаться ли ему в долину или свернуть к востоку и поискать теленка на той магадхской тропе.
Он колебался, но, почувствовав наконец сильную усталость, решил вернуться в долину.
Не успел он пройти и двух шагов, как ему показалось, что где-то неподалеку плачет ребенок. Но как мог
очутиться глубокой ночью в этом диком месте грудной младенец? “Верно, это кричал какой-то редкий зверь”, —
подумал старик и не стал останавливаться. Но снова, и теперь уже совершенно явственно, до него долетел
жалобный детский плач.
Было трудно заставить себя вернуться, но пастух решил, что все-таки надо взглянуть, что это за диво, и
пошел по тропе, что вела в Магадху. Именно с той стороны доносился плач.
Пройдя по тропе шагов пятьсот, старик понял, что плач раздается из-под огромной, развесистой
смоковницы, которая отбрасывает густую тень к своему подножию. Он поспешил к дереву. Там, на груде сухих
листьев, лежал белоснежный сверток. В нем, захлебываясь плачем, извивался крохотный младенец.
Жалость и удивление охватили старика. Он наклонился, взял сверток в руки и вынес из тени на лунный
свет. Он успокоил ребенка и, прижав его к своей груди, произнес:
— О всемогущий Владыка Кайласы1! Не ведаю я, произошло ли великое несчастье или великое
преступление совершилось здесь. Но, видно, так пожелал ты, чтобы, пойдя на поиски своего теленка, я нашел
этого прекрасного младенца. Видно, такова воля твоя, чтобы именно я вскормил и вспоил его, чтобы я, бедный
пастух, его вырастил. Ни знатности, ни богатства не могу подарить я ему, но я отдам ему всю свою любовь.
Едва старик прижал к себе младенца, тот сразу же замолчал и крепко прильнул к его груди. Думая про
себя, что есть особый знак в том, каким чудесным образом дарован ему младенец, держал старик путь домой в
долину, В деревне он узнал, что теленок его нашелся. Это известие окончательно утвердило его в мысли, что все
происшедшее с ним случилось по воле всеблагого Шивы.
Он показал младенца соплеменникам, и те, разглядев богатую материю, в которую он был завернут,
решили, что ребенок, должно быть, знатного рода. Но на теле его не нашли никакого другого знака, кроме
охранительного браслета, усыпанного драгоценными камнями.
1 В л а д ы к а К а й л а с ы , или Кайласанатх — эпитет одного из главных богов индуизма — Шивы; Кайласа — гора в