Чапаев-Чапаев
Шрифт:
Колька первым пришел в себя, достал булавку и занялся отпиранием наручников.
— Наручники любой дурак умеет снимать, — ворчал Степка, сразу захапавший себе в собственность зловещий механизм, как только товарищ снял его с девичьих рук.
Соня изумленно рассматривала освободителей, растирала затекшие запястья, подыскивая слова благодарности несовершеннолетним героям. Но, услыхав с улицы звуки стрельбы и звон разбиваемых стекол, она как птица вспорхнула со своего места и бросилась вон, вскрикивая слабым голосом: «Семен Семенович! Семен Семенович, где вы, что с вами?!»
Героические же пацаны вздохнули не слишком тяжело и решили, что бежать следом за взрослой девушкой, стремящейся к какому-то неизвестному мужчине, не стоит. Лучше заняться пока реальным конкретным делом.
— Вот они, денежки-то для Пал Палыча нашлись! — восторженно заорал один наиболее находчивый мальчик, привлекая всеобщее внимание.
Из-под куска толи сверкнула гора новеньких монет, да еще на полке настроено было из них кривоватых столбов. И кожаные мешки во множестве заманчиво высовывали свои неровные бока из общей кучи.
Картина сделалась похожей на финал приключенческого фильма, когда клад уж найден, и, измученные трудностями и подвигами герои, зачарованно созерцают груды сокровищ, прикидывая мысленно — какая теперь пойдет у них счастливая жизнь. Но с этого именно момента романтизм всех событий обычно резко идет на убыль. Зажиточная жизнь почти сразу становится довольно обременительной и рутинной. Счастливцы начинают унывать, да и денежки стремительно утекают между пальцев. Разве что в «Графе Монтекристо» Дюма позаботился описать некоторую перспективу использования сокровищ во благо.
Автору тоже хорошо известно на что тратить деньги: конечно же на экранизацию собственных сочинений.
Разгоряченные пионеры полюбовались немного непривычным глазу денежным обилием. Колька даже зачерпнул монеты горстью, но тут же ссыпал обратно, устыдившись и припомнив, что все равно довольно скоро построится коммунизм. Не до денег будет, все будет бесплатно, и каждый получит всего, чего пожелает по потребности, просто так.
Степка ухватил совковую лопату и стал грузить рубли на носилки, туда же полетели кожаные мешки. Пионеры всячески демонстрировали друг другу презрение к блестящему металлу. Они брезгливо ухватили носилки и с криком: «О деньжищ-то нагребли, Пал Палыч!», потащили сокровище на выход, совершенно не боясь выстрелов, больше опасаясь пропустить что-либо интересное из происходящих событий.
Пал Палыч меж тем продолжал бой. Уже вся мебель была опрокинута и повреждена. А огромный, украшенный резьбой по дереву платяной шкаф, оказался буквально изрешечен пулями, дважды побывал на боку, вверх ногами и опять стал на прежнее место. Клубился пороховой дым. Сержант без устали, подобно железному механизму вращал велосипедом, как вертолетным пропеллером, разя противников, которые очухавшись, вновь бросались в драку, сменяя друг друга. Павла заменить было некому, но его вдохновляла любовь и благородная жажда подвига. К тому же он не забывал о преданных и доверявших ему детях.
Бандитские выстрелы не достигли цели ни разу. Сержант метался по комнате, как неуловимая тень. Казалось, само провидение было на его стороне: то люстра с куском штукатурки рухнет на хорошо прицелившегося бандита, то пол провалится под таким же. Один злодей с огромным тесаком несколько раз поскользнулся на рассыпанных по полу цветных карандашах, каждый раз пребольно ушибаясь боками, шеей и теряя свой клинок.
К тому же у стрелков скоро вышли патроны.
— Патрона не найдется?! — орали они наперебой, обращаясь к знакомым и вынужденно отступали, готовясь перейти на холодное оружие и рукопашный кулачный бой.
Большинство уже сообразило, что врагов отнюдь не много, а едва ли не один этот боец с велосипедом и есть, так что многие совершенно зря до этого тузили друг друга, оказываясь в заблуждении и получая понапрасну сдачи.
Павла окружили крепкие дядьки в пиджаках, и один из них, виденный им прежде мимоходом в отделении, прицелился в вожатого из запасного нагана, спрятанного подмышкой.
— Пал Палыч! Берегитесь! — раздался пронзительный, как сирена крик от двери. Это Кузюткина со Степанцовой вбежали отважно в помещение и закричали в унисон. Целившийся не мог не оглянуться, а оглянувшись, сбился с прицела, и пуля опять просвистела мимо Пашиной головы.
Тогда с криком: «Да вы тут с жульем на короткой ноге!», — сержант, не дожидаясь другого выстрела, запустил в стрелка железным конем.
— Это еще надо доказать! — прокряхтел в ответ бесстыжий представитель закона, ловко уклоняясь от пролетевшего транспортного средства.
Велосипед, подобно планеру, вылетел в окно и на излете сразил растерянно озиравшего двор Дядю, в оттопыренном пиджаке на голое тело. Грудь его, украшалась крапивными волдырями и двумя стрелами на присосках. Дядя, впрочем, опять продемонстрировал неуязвимость и тут же, как на пружинах вскочил с земли и понесся в неведомом направлении прочь.
Тем временем гитарист Макаревич, сидя под столом, потряс изумленной головой, и протер глаза, чтоб получше рассмотреть собеседника в жилете, но того и след простыл вместе с поросенком. Только гусиное перо осталось на полу, сломанное пополам.
Макаревич решительно вылез из под стола и бросился на поиски Раисы, решив, что его место — быть рядом с ней. Найдя ее там, где оставил, он одной трепетной рукой обнял женщину за талию, другой же принялся обмахивать поднятым с полу чьим-то кружевным веером. С этого мига время перестало существовать для него, и все действие вновь остановилось, замерло…
…
В главной зале девочки-пионерки, не переставая пронзительно визжать, взялись за руки и пригнув шеи, бросились было к вожатому, но тот отшугнул их резкой командой:
— Ма-а-рш за подмогой! Бегом!
Девочки тотчас послушно бросились вон с поля боя, за подмогой.
Последним патроном самый злобный преступник попал-таки в Перца и легко ранил того в плечо. Показалась кровь молодого человека, окропившая рубаху и пол.
— Вот и доказательство! — торжествующе воскликнул Павел, не обращая внимания на боль и бросаясь бежать по периметру залы. Он по-юношески легко перепрыгивал препятствия, в виде контуженных и раненных противников, перемежаемых обломками мебели, успевая на бегу дернуть кого-либо из поднимающихся с полу врагов за галстук.