Чара силы
Шрифт:
— Мир покорить! — не задумываясь, выпалил Кощей.
Жирная туша Змея заколыхалась, придвигаясь вплотную. Опять пахнуло гнилью.
— Ми–ир? — переспросил Змей. — А который тебе год, внучек?
— Восемнадцатый, — обиделся Кощей.
Змей негромко рассмеялся, глядя на узкое лицо юноши. Морщинистая нездоровая кожа старила его, но порывистые движения и звук голоса выдавали его возраст — внимательного наблюдателя не обманул бы неожиданно белый цвет волос.
— Мне это нравится, — весело заявил Змей. — Не думал я о таком. Что, прямо так сразу, погодить не хочешь?..
— Нет, — решительно прервал Змея Кощей. — За помощь благодарю, а только я сам все сделаю. Мне чужих советов не надобно!
— Эх, молодо–зелено. — Змей совершенно по–человечески подпер морду лапой. — Слушай меня, внучек, что скажу… Вон там, в горах, в те поры, как ты в колыбели качался, жил один такой… Скипером прозывался… Тоже хотел весь мир покорить в одиночку, только ничего хорошего из этого не вышло. Я у него в охранниках был, да вот где оказался — кабы не ты, сидеть мне под этим камнем до скончания века. Но раз ты мне помог, послушай совета. В одиночку ты ничего не сделаешь, да еще такой… малохольный, а у меня в Пекле сила осталась — силенка, вправду сказать, малая, но на первый шаг тебе хватит. Невелика сила, — Змей придвинулся ближе, налезая на Кощея жирной тушей, — всего-то сотня–другая тварей–нежити. Моя личная гвардия! Сам учил, сам натаскивал! Разыщи их — что бы ни случилось, а не могли они просто так сгинуть! Бродят где–нибудь. Сумеешь их укротить — они тебе полмира покорят, а на остальное своих сил сыщешь!
Кощей слушал Змея с открытым ртом: подумать только — у него может быть целое войско! Он никогда никем не повелевал, кроме рабов отца, а теперь сможет раздавать приказы — какие захочет!.. Но потом он призадумался и промолвил:
— За совет благодарствуй, Змей, да боюсь, не совладать мне с твоей гвардией-то — сил в себе не чую.
Змей свысока оглядел поникшего парня и довольно заурчал.
— Ну так иди, что ль, поближе, — позвал он.
Кощей и так стоял под самой мордой Змея, но сделал еще шаг.
Змей словно того и ждал. Он навис над Кощеем, словно желал его раздавить. Длинный гибкий язык вывалился из пасти и основательно облизал парня с ног до головы: сперва лицо и шею, потом тело, прилепив рубаху к худой груди, руки, ноги и напоследок, еще раз, голову. Кощей молча терпел, только жмурился и отворачивался, оберегая глаза.
Закончив процедуру, Змей склонил голову набок, осматривая мокрого Кощея.
— Ну, как теперь чувствуешь себя? — спросил он. — Силенок не прибыло?
Кощей неуверенно прислушался к себе. Исчезла ломота в руках и ногах, не кружилась больше на высоте голова, но в остальном перемены не чувствовалось.
Змей заметил его колебания.
— Ты оценишь помощь мою, как придет пора власть свою доказывать, — назидательно промолвил он. — Никакая нежить с тобой спорить не станет — враз учует силу и признает тебя за хозяина, только успевай приказывать, потому как на тебе мои знак и запах!
— Что ж, и за этот дар прими мою благодарность, — кивнул Кощей. — А теперь скажи, куда мне идти, чтоб долго не плутать?
— Да ты чего? Никак, сразу отправляешься? — ахнул Змей.
— А то нет?
Змей потоптался на месте.
— Иди туда, — указал он хвостом в глубь гор. — Не заблудишься. А коль заплутаешь, спроси у кого хошь дорогу на Белую гору. У ее подножия вход в Пекло. Здесь недалече — с рассвета до обеда весь путь… А может, все-таки передумаешь? Пойдем вместе?
— Нет, — отмахнулся Кощей и, прекращая разговор, пошел в указанном направлении.
Через десять шагов он совершенно растворился в ночной темноте. Только шум его шагов еще некоторое время отдавался в ущелье.
Змей прислушивался, пока звук этот не слился с далеким шорохом прибоя. Тогда он гулко вздохнул и полез ближе к воде — дожидаться утра, чтобы хорошенько поразмыслить, куда лететь. Теперь он принадлежал сам себе и желал поразвлечься.
Кощей карабкался по скалам. Он не раз уже корил себя за то, что не послушался Змея и не дождался утра — в темноте сорваться со скалы было проще простого. Приходилось руками выверять крепость чуть ли не каждого камешка под ногами, расшатывать, прежде чем рискнуть наступить. Несколько раз предательские ступени рушились, едва не увлекая его за собой. Прижимаясь всем телом к скале, Кощей всякий раз с замиранием сердца слушал грохот обвала, представляя, как в следующую минуту он полетит вниз головой.
Проще всего было остановиться на ночлег, но в запале он забрел в совершенно неуютное место — кругом были только скалы с острыми зубцами. Редкие бледные звезды скупо и неохотно освещали вершины гор, а внизу все покрывала непроглядная темень, сулившая смерть неосторожному. Кощей брел наугад, выбирая лишь местечко поровнее, где бы можно было не только сесть, но и прилечь.
Провожая взглядом очередной обвал, он вдруг заметил, как в горах что-то блеснуло. Глаза его никогда не отличались острым зрением, да и подустали они, но, приглядевшись, Кощей внезапно понял, что слабый блеск впереди — далекий огонек, зажженный рукой человека.
Сразу заурчало в животе, и тело отозвалось тупой болью усталости. При одной мысли о доме и тепле ему захотелось есть и спать. Сейчас он обрадовался бы даже родной матери, не говоря уже о тетках и их дочерях — если бы огонек зажгли они.
Прикинув расстояние, Кощей стал спускаться — огонь горел в низине, у подножия противоположной скалы.
Не тратя времени на тщательное прощупывание каждого валуна под ногами, он почти сползал по скале, упираясь локтями. Мелкие камушки сыпались и падали вместе с ним. Кощей не видел дороги, и когда ноги его уперлись в валун, он встал на него, решив, что это конец пути.
Валун выдержал, но, едва Кощей выпрямился, что-то резко хрустнуло в скале. Валун дрогнул и рухнул вниз.
Кощей успел только взмахнуть руками, когда земля ушла у него из-под ног и он провалился в черную бездну.
Проснувшееся эхо еще играло его последним криком, перемешанным с грохотом обвала, когда он кубарем скатился с горы на дно ущелья и еле успел последним усилием перевернуться на живот, защищая лицо и грудь от падающих камней.
Огонек мерцал теперь совсем близко…