Чара силы
Шрифт:
— Ну же! — не выдержал он. — Скажи хоть что- нибудь!.. Стану я повелителем мира?
Каменная статуя, в которую обратилась Макошь, ожила, и чародейка смерила Кощея пристальным взглядом.
— Я не расслышала, — медленно молвила она, — ты собираешься завоевать ВЕСЬ мир?
— А как же? — вновь подбоченился Кощей. — Весь, от края до края! Кто же станет покорять половину? И зачем?.. Чтобы жители другой половины пошли на него войной?.. Но ты можешь не беспокоиться, — спешно добавил он, — если ты предскажешь мне победу, я тебя не трону… Да и ты сама можешь сказать:
Макошь слушала его с интересом.
— Наглец, — изрекла наконец она. — Какой наглец!
Золотистые глаза ее обожгли Кощея ледяным холодом, и он отпрянул, прочитав в них весть о своей смерти.
— Что? — прошептал он, не веря догадке.
— Ты, конечно, можешь попытаться покорить мир, — кивнула Макошь вполне миролюбиво. — И даже станешь единоличным повелителем громадных земель к югу отсюда и властителем. гор… С твоим именем будут считаться, позже им станут пугать детей, но не забывай, — в голосе Макоши послышалось плохо скрываемое презрение, — рано или поздно найдется тот, кто тебя не только остановит, но и сметет с лица земли, и ты станешь значить даже меньше, чем сейчас…
Она толкнула дочку в дом и повернулась, чтобы уйти, но Кощей поймал ее за локоть и развернул к себе.
— Ты, — прошипел он, забывая, кто перед ним, — как ты смеешь!.. Ты плохо смотрела, женщина! Это только первый отряд, а за ним будут и другие… целая армия!.. Кто сможет меня остановить? Какая страна?
Макошь спокойно отцепила его пальцы от своего локтя.
— Не страна, — сказала она, — один человек.
Словно дикий зверь, Кощей рванулся к ней и встряхнул чародейку за плечи.
— Кто он? — закричал он ей в лицо. — Кто он? Скажи — и я уничтожу его! Он от меня никуда не денется! Кто он?
— Ты не сможешь причинить ему никакого вреда, — все так же спокойно молвила Макошь. — Он еще не родился.
— Кто он? Где его родители? — брызгая слюной, кричал Кощей.
Макошь резким рывком отбросила его руки и отодвинула Кощея. Тот отлетел на несколько шагов ж чудом удержался на ногах. Это немного успокоило его, но зато рассердилась сама чародейка.
— Я ничего не знаю о том, кто будет его матерью, — воскликнула она, — но его отец Даждь Сварожич!
Сварожич? — выдохнул Кощей. — Даждь Сварожич, ты сказала? Муж Марены, которая за десять лет супружества не смогла понести от него?
— Я все сказала! — отрезала Макошь, направляясь в дом. — Или ты жаждешь узнать, как это случится?
Всякий другой на месте Кощея остановился бы, услышав про свою смерть, но он только сжал кулаки.
— Марена не может иметь детей! — крикнул он в спину чародейке. — И она моя жена!
— Но Даждь еще может стать отцом, — не оборачиваясь, ответила Макошь.
— Тогда я уничтожу его, и он умрет бездетным!
— Попробуй, — обронила чародейка, прежде чем уйти.
— Ты увидишь это сама, — прошептал Кощей.
Отряд преданно глазел, ожидая приказов. Кощей взмахом руки приказал воинам следовать за собой и бросился прочь.. Надо было торопиться —
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Серая стена ливня отгораживала мир — в трех шагах предметы теряли краски, их очертания расплывались за потоками воды. Дождь зарядил с ночи, и сейчас, на рассвете, низкие тучи еще не истратили своих запасов влаги. Они закрывали все небо, не давая солнцу пробиться к земле, и внизу царил почти ночной сумрак. Ветер с огромным трудом ворочал неповоротливые тучи, тщетно стараясь сдвинуть их с места, но у него ничего не получалось.
Все-таки ливень выдыхался — если ночью он лил как из ведра, то сейчас это был всего лишь проливной дождь, который обещал к середине дня превратиться в изморось, а к вечеру — перестать совсем.
Мир уже был напоен водой, наполнен ею, как губка, но все же сквозь серую стену воды пробивались отсветы огня, с которым дождю оказалось трудно справиться.
Одинокий замок возвышался над нешироким морским заливом северного моря. Стены его напоминали отточенные ветрами скалы, казавшиеся вершинами горы. Сейчас, серым осенним днем, замок и впрямь можно было принять за нагромождение камней, если бы не языки огня, охватившие его.
Замок горел. Ворота его, покореженные мощным ударом, были сорваны с петель и брошены в грязь. Под ними бежали дождевые потоки. Внутри, на дворе, стоял шум сражения, сквозь который пробивался треск и гул пожара.
Горели пристройки, распространяя удушливый запах гари. Из-под объятой пламенем крыши еще доносились визг и рев — там в огне погибали лошади. Но люди не спешили прийти к ним на помощь — сейчас каждый должен был рассчитывать только на себя и на случай.
Под стеной и во дворе — всюду валялись тела защитников замка. Последние оставшиеся в живых воины с боем отступали к самому замку, отчаянно обороняясь от противника, заметно превосходившего их числом. Силы были неравны — против людей шли полукровки, наемники Кощея. Страшно напоминающие людей, они силой и ловкостью больше походили на нежить. Не обращая внимания на редкие незначительные раны, они методично уничтожали одного человека за другим, вынуждая оставшихся в живых отходить.
Стены замка, поблескивающие окнами, словно дрожали из-за стены дождя. В окнах отражалось зарево пожара, и казалось, что замок плачет кровавыми слезами. Оставшиеся в живых воины — числом поменьше — наконец достигли закрытых изнутри дверей и, зная, что находящиеся внутри не станут рисковать и впускать их внутрь, подняли мечи, готовясь умереть.
На ступенях закипел бой. Но, прежде чем защитники нанесли врагу заметный урон, наемники предприняли обходной маневр. Пользуясь тем, что, кроме горстки смельчаков, на дворе не осталось ни единого человека, несколько оборотней ловко вскарабкались на заборолы и, пригибаясь, побежали по гребню стены к замку, окна которого находились от края стены в опасной близости.