Чарли 2.0
Шрифт:
В один прекрасный солнечный день Артёма ждали на работе МВД, ФСБ и Следственный комитет. Они даже устроили потасовку, споря, с кем маньяк поедет в СИЗО. Допросы продолжались три недели, и каждое ведомство допрашивало Артёма по своей статье. Если суммировать все обвинения, которые ему предъявили, получалось, что сидеть Артёму сто тридцать лет и четыре месяца. Теперь каждое утро начиналось с допроса в убойном отделе, потом у остальных. Времени катастрофически не хватало, на работе пришлось взять отпуск по уходу за детьми.
– Ну что, сука, добегался? – злобно спрашивал следователь, бросая на стол фотографии всех неопознанных жертв преступлений в городе и области. – Смотри на фото. Твоих рук дело? Зачем семь лет назад мужика под трамвай бросил?
– Товарищ следователь, ещё раз говорю, это не я. Вы смотрели фильм «Бойцовский клуб»? Я точно так же от депрессии спасался. Я шутил.
– Шутник, говоришь? А зачем женщину в лесополосе…
Пару раз его били.
Наконец в дело вмешался дядя Артёма – прокурор Советского района. Как следует проверили, поняли, что шутник, и отпустили, на прощание посоветовав смотреть меньше фильмов.
Оставалась единственная проблема: в субботу Артём записался на приём к одному из лучших психологов в городе. Зайдя к нему в кабинет, он сказал:
– Здравствуйте, Михаил Петрович, у меня зависимость.
– Какая?
– Я обманываю психологов.
Больничка
– Я тебя очень прошу, возьми отпуск в августе!
– Да помню я… Ну, блин, все хирурги уходят летом. А кто работать будет?
– Если не пойдёшь, я тебе палец на правой руке сломаю.
– Ломай на здоровье, у меня их двадцать.
– Точнее, двадцать с половиной. Вот все и сломаю! Чем будешь держать скальпель?
– Носом! Я ролик видел на Ютубе.
– Значит, и нос откушу. Поехали, а? Твои, то есть наши билеты и проживание в Италии я оплачу.
Он сердито посмотрел на неё, встал с кровати и начал собираться.
Сергей Михайлович работал хирургом в Научно-исследовательском институте спины и спинного мозга, сокращённо НИИСО, уже одиннадцать лет. Зарплата была такой же, как у коллег. Ему хватало. Но когда попрекали бедностью, злился. Сергей Михайлович любил свою работу, а его подруга говорила:
– Признайся, тебе просто нравится ковыряться в людишках, чиня их, словно это дряхлые «Тойоты-Короллы» с большим пробегом по РФ.
В ординаторскую зашёл его коллега:
– Сергей Михайлович, там в двадцать четвёртую привезли дядю из области, принимайте. Операция по квоте, он три года ждал. Забавный такой.
– Почему забавный?
– Карася мне подарил вяленого.
– Зачем?
– Говорит, от карасей стоит лучше.
Сергей Михайлович зашёл в двадцать четвёртую палату. На кроватях лежали трое больных и смеялись в голос, слушая четвёртого, сидящего в инвалидном кресле. Тот живо что-то рассказывал, размахивая руками.
– Добрый день. Кто из вас Смирнов? – Сергей Михайлович обвёл взглядом пёструю компанию.
– Если признаюсь, что я, не ударишь? – спросил мужчина в коляске.
– Так я вроде представитель гуманной профессии, людей не бью.
– Специально ударишь, чтобы потом вылечить.
– Мне и так работы хватает. Ходить можете?
– Могу. Но только под себя.
В палате дружно захохотали.
– Товарищи больные, этой шутке лет сто. Отвернулись все к стеночке и подумали о вечерних клизмах. Смирнов, через два дня у вас операция. Я буду её вести. Судя по анамнезу, у вас повреждены три позвоночных диска. Операция долгая и дорогостоящая – около миллиона рублей. По-моему, не смешно.
– Доктор, ты мёд любишь?
– Допустим.
– Если ты меня починишь, я тебя свяжу, запихаю в «уазик» и отвезу к себе на пасеку. Там не природа, а сказка. И лес, и прудик рядом, налюбуешься – сразу клонит в сон. Забабахаю тебе отдых класса люкс. Ты, как Винни-Пух, мёдом рыгать будешь.
– Оптимизма вам не занимать, Смирнов.
– Ещё бы! Я три года ждал этой квоты. Засиделся дома у телевизора, весь Первый канал по именам выучил. Люблю их, но устал страшно. Почините мою спину, доктор, как родного прошу.
– Починим. А пока отдыхайте. Нина Михайловна, тех, у кого завтра операция, порадуйте клизмами, пожалуйста.
Вечером, уходя домой, он заметил чёрный «гелендваген» у центрального входа в больницу. Задняя дверца приоткрылась, и знакомый голос окликнул его. Завотделением.
– Сергей Михайлович, хочу вас познакомить с Петром Ивановичем, он от Григория Семёновича, – елейным голосом пропел зав. – Пётр Иванович, это наш лучший хирург, золотые руки. Познакомьтесь.
– Очень приятно. Как там у вас дела? Чуткие пальцы пианиста готовы отыграть концерт? – Тот, кто пришёл от Григория Семёновича, явно обрадовался собственной удачной шутке и по-совиному ухал где-то в глубине салона.
– Всегда готов. Извините, мне пора.
– Конечно-конечно. До свидания, Сергей Михайлович. Хорошим людям мы обязательно поможем.
«Гелендваген» мягко зашуршал шинами к воротам.
Как всегда перед операцией, Сергей Михайлович был собран и бодр. Накануне ему снились пасека, «уазик» и Смирнов, который азартно спорил о чём-то с ведущими Первого канала. Однако, войдя в двадцать четвёртую палату, он не нашёл там говорливого пациента. Трое его товарищей сообща разгадывали кроссворд.
– Доброе утро. А где Смирнов?
– Вас спросить надо.
– Не понял?