Чародей и летающий город
Шрифт:
Юноша негромко присвистнул, но Сирина предупреждающе взглянула на него.
— Не шуми, — она прижала палец к губам, — пока мы не дойдем до моих апартаментов.
Он кивнул. Значит, принцесса хотела провести его на свою половину, не извещая венценосных родителей. Эвандер усомнился в разумности этой идеи, но принцесса поманила его за собой, и он, не раздумывая, пошел следом.
Они миновали коридор с малахитовым полом и зеркальными, украшенными золотом стенами, потом свернули в отделанный деревом зал, попав под обстрел сердитых взглядов тонкогубых стариков со злыми глазами — стены были сплошь увешаны старинными портретами.
Наконец подошли к большой двери. На стук Сирины немедленно явился шестифутовый неулыбчивый
Следующий замок принцесса открыла потайным ключом. За дверью находились ее личные апартаменты, расположенные над центральным внутренним двориком. Окна выходили в сад. Комнаты были устланы изумительными кассимскими коврами и украшены необыкновенным эоранским фарфором, в том числе — огромной сверкающей зеленой вазой высотой в четыре фута. Эвандер догадался, что это кунфшонская ваза, раритет с далекого востока. В салоне для гостей, обставленном тяжелой мебелью из баканского черного дерева, лежал великолепный древний кассимский ковер — он один стоил целое состояние.
На обитых красным бархатом стенах личного кабинета принцессы висели картины из Чардхи, признанной страны-лидера в области изобразительного искусства. Эвандер с благоговением взирал на эти шедевры. В одном из них принц узнал полотно Жильтофта Ленкессенского — вероятно, самого знаменитого художника прошлого века. Устрашающие изображения морских штормов, бурь, извержений вулканов и батальные сцены, выполненные в чардханской манере, славились по всему миру и продавались на аукционах по астрономическим ценам. Картина в кабинете Сирины иллюстрировала один из чардханских мифов — «Историю Дамменора». Этот сюжет был широко известен, и Жильтофт возвращался к нему неоднократно, изображая обыкновенно похищение леди Ламины героем по имени Синий Лягух. Прекрасная леди Ламина была величественной красавицей, окутанной шелковыми одеждами, Синий Лягух — рыцарем в кольчуге и шлеме, при огромном мече с простой прямой рукоятью, на варварский чардханский манер пристегнутом к поясу. На переднем плане били копытами разъяренные скакуны, на заднем кипел бой. Представив, каким богатством надо обладать для приобретения подобного шедевра, Эвандер мысленно присвистнул.
Сирина указала гостю на мягкую удобную софу, а сама села напротив. Теперь их разделял инкрустированный цветными породами дерева столик. Эвандер постыдился бы показать принцессе свои бывшие апартаменты — маленькие комнаты с облупившейся краской на стенах и уже расшатавшейся мебелью. Приличных ковров там вообще не было, не считая ковра Киджанс, подаренного на день рождения принцу его прабабушкой. «Где-то он теперь? — задумался Эвандер. — Кто из кузенов завладел драгоценным Киджансом?»
Облегченно вздохнув, Сирина откинулась на подушки:
— Слава Пернаксо, что все уже позади! — Она глубоко вздохнула и села прямо. — В первую очередь я должна принять ванну. А потом, когда снова почувствую себя принцессой, позавтракаю. — Сирина бросила взгляд через столик. — А ты, мой загадочный спаситель, позавтракаешь вместе со мной?
— Ничто не доставит мне большего удовольствия.
— Вот и прекрасно. Тебе тоже нужно принять ванну. К счастью, здесь совсем рядом две ванные комнаты — это одна из причин, по которым я переехала сюда после смерти тетушки Пулвии.
Как оказалось, Эвандера уже ждал шестифутовый купальный чан, наполненный горячей водой. Освященная благословенным Тимналом вода подавалась в дворцовые апартаменты круглые сутки. К сожалению, выкупавшись, Эвандеру пришлось перед тем, как вернуться в кабинет, снова надеть влажную, грязную одежду. Он решил позавтракать с принцессой и покинуть дворец, прежде чем дело примет опасный оборот. Иначе Юми и Элсу станут волноваться. Юношу грызло подозрение, что после неудавшегося похищения Пострема может причинить вред ковру Юми. Надо было
Ожидая Сирину в кабинете, принц взял со столика сложную трехмерную головоломку — шарики, утыканные иголками и отверстиями. Каждые два соединялись определенным образом. Сложить головоломку — значило соединить пять шариков подряд.
Эвандер полностью погрузился в задачу и вздрогнул от неожиданности, когда двери распахнулись и Сирина вкатила в комнату столик на колесиках.
Принцесса переоделась в красное бархатное платье, застегивающееся у самого горла, и золотые туфельки.
На передвижном столике стояло множество тарелок.
— Завтрак! — провозгласила хозяйка. — Я велела поварам прислать что-нибудь поесть.
Едва в воздухе разлился аромат поджаренных хлебцев и растопленного масла, Эвандер почувствовал, как его желудок заурчал в предвкушении сытной трапезы. Юноша взял полную тарелку горячих пшеничных лепешек, яичницу, морковное сотэ и налил себе чашку хорошо заваренного келута, самого распространенного на Рителте горячего напитка.
После кратковременного, но яростного поглощения пищи голод Эвандера поутих ровно настолько, чтобы юноша смог на минуту оторваться от тарелки. Сирина тоже наелась. Они улыбнулись друг другу и принялись обсуждать происшедшее, смеясь над Бвенто Эрукси, так забавно грохнувшемся на пятую точку. Вскоре разговор, естественно, свернул к ужасной участи, которая была уготована Сирине.
— Я этого не допущу! Я не выйду за какого-то жуткого старого урода, потерявшего человеческий облик. Ты не можешь себе представить, как это все мерзко.
К несчастью, как раз это Эвандер себе прекрасно представлял. Ему становилось не по себе от одной мысли о чародее. Жуткая бугристая кожа по-прежнему покрывала грудь и спину юноши. Он все еще оставался уродом.
— А вы не можете победить чародея, используя силу благословенного Тимнала?
Сирина немного подумала.
— Ну, вообще это возможно, если он попытается воспользоваться заклинанием. И то — если это произойдет во дворце или в городе. Сила Тимнала распространяется только на город, на ту часть его, которая вознеслась над землей. Но ведь это мой отец хочет насильно отдать меня чародею. Благословенный Тимнал известен как могучее оружие против чар любого рода, но не в его власти помешать королевской страже схватить меня и против воли передать в руки чародея.
Эвандер не мог смириться с подобной перспективой:
— Должен же быть какой-то выход. Они не могут заставить тебя. Это несправедливо!
Сирина вздохнула и выразила полное согласие со словами юноши:
— Мне говорят, что это мой долг, и при других обстоятельствах я бы подчинилась отцу. Когда дело доходит до замужества, принцессы редко имеют право выбора. В принципе, я всегда морально готовилась к династическому браку. А как же иначе? Моим мужем должен был стать или герцог Сторша, или юный князь Хавбанский, или какой-то другой иноземный престолонаследник. Я сочла бы большой удачей, если бы мой супруг оказался добрым человеком, с которым можно поговорить и, может быть, постепенно построить семейные отношения. Что касается внешних данных, я всегда знала, что мне не суждено выйти за красавца. Но такой кошмар?! Это просто безумие. Никому из этих уродов-волшебников не нужна жена. Думаю, любой из них просто-напросто запер бы меня в клетку, как какое-то животное. Те из них, кто все еще живет половой жизнью, склонны к мерзким извращениям, а у остальных от старости сердце давно уже превратилось в камень. Они не способны даже желать женщину, не то что любить ее. Отец же так близорук, что не видит: за всем этим, конечно, стоят сторшизцы. Они завидуют Монжону. Нашему городу, так или иначе, завидуют все государства Баканского побережья. Они мило улыбаются, а за нашей спиной норовят разорить наши земли. Последнее, что они сделали, — натравили на Монжон жуткого чародея.