Чародей из Дубравки
Шрифт:
– Это, что получается? Всё зазря на Кощея наговаривают? Он вовсе неплохой?
– Ну, почему? – бабуля замялась. – Годы-то шли. А народ трудами Сидора не только про Кощея забыл, а ещё пуще невзлюбил. Бессмертный много раз пытался воротиться и простить глупых людей. Только уже боялись они его. Кощей-то сложа руки не сидел. Учился колдовству разному, доброму и, видать, не очень. Да и люди не просты. Уж после Сидора несколько царей сменилось. Народ нашёл в лесах ведунов – колдунов и на защиту свою позвал. Вот так и повелось. Силой идет Кощей – дружина стеной становится.
– Наверное, хорошо, что его победили, – тихо и неуверенно проговорил Егор.
Бабуля промолчала.
– Бабуля, ты спишь? Я говорю, видать и впрямь удалец Антон богатырь, раз такую силищу одолел.
– Не знаю я, – почти шёпотом добавила бабуля. – Бессмертный он, Кощей-то. Только он знает, где смерть его. Что он, сам своей смерти захотел?
– Так про это известно. В утке яйцо, в яйце игла…
– Сказки всё это. Ну,… не всё. Не утка, а птица особенная. Да и не найдёшь их сейчас на свете белом таких.
– Ну, видать, смог Антон богатырь сыскать, раз одолел.
– Видать, смог, – помолчав, сказала бабуля.
На языке у Егорки так и чесалось рассказать о лесной встрече. Но зная, как бабуля из-за козлёнка Иванушки рыжих братьев недолюбливает, промолчал. А пока он молчал, бабуля тихонько захрапела. Вот тебе и бессонница.
А Егор ещё долго лежал, стараясь переглядеть темноту. Но темнота не человек, её взглядом волшебным не победить. Вот так и ворочался с боку на бок на лавке, думая о многом. О герое Антоне, победившем доброго Кощея. О рыжих братьях, да о Василисе – царёвой дочке. О несчастной русалке. Всё переплелось в голове, казалось ещё немного, и мальчик начнёт в темноте видеть, но не успел. Уснул.
***
Утро разбудило Егора щебетом птиц. Даже непонятно ругаются птицы, или радуются чему на своём птичьем языке, но шуму было много. Бабуля суетилась у стола. Вкусно пахло блинами, что аж в животе у мальчика заурчало.
– А я вот решила блинчиков наготовить, – увидев, что внук проснулся, сказала бабуля. – Чего печь зазря остывать будет.
Егорка потянулся. Вот ведь – лето на дворе, а печь топим. От ночной промозглости и следа не осталось. Но жарко не было. Бабуля растворила настежь двери. Оттого и птиц так слышно было. Утреннее солнце, через кружевные занавески, причудливо раскрасило небогатую утварь бабулиной избы.
Пока Егор завтракал бабушка любовно и пристально на него смотрела. Выжидала. Понятно чего. Сейчас про снадобья спрашивать будет.
– Ну, что, Егорушка, – наконец сказала она, когда тот допил молоко. – Насобирал травы лечебные?
– Что-то насобирал, – начал мальчик с сомнением.
Он вытянул из-под стола котомку и достал травки.
– Вот это – от скрип ноги, – сказал Егор, доставая цветок повитель и травинку – былинку.
– Ишь, ты! – бабуля усмехнулась и почесала нос. – Вот, порознь эти травы ничего не значат. А вместе сложи, да приготовь по правильному, и выйдет
Егорка приободрился. Что, неужели не ошибся. Но бабуля тут же вынула из пучка повитель с сердечками и закинула в угол.
– Только вот эту травку зазря сорвал. От неё волоса между пальцев прорастут. Хотя – бабуля подмигнула, видя, как внук нахмурился – ежели нога не скрипит больше, остальное потерпеть можно. Ну, чего там ещё достал?
– Вот – от нытья зубовного, – показал Егорка пучок мха.
– И всё? – бабуля удивлённо приподняла бровь.
– Ага, – мальчик виновато опустил глаза.
– Антере-есно. А что ж так мало-то?
– Ну,… лень было, – честно признался Егор.
– Вот как! Ты смотри, а ведь и лень пользу приносит. Ты ж угадал, Егорка. Кроме этого ничего и не надо было.
– Да? – искренне удивился мальчик.
– Ну-ка, ну-ка. Что там ещё приготовил, внучек? – оживилась бабуля.
– А – всё, – даже с какой-то гордостью сказал Егорка. – Лень же было.
Бабуля нахмурилась. Видимо, зря внукову лень хвалила.
– Ты вот что, Егорка. Поел – вали в лес и добудь снадобье от “почесуна подмышкового”.
– Ну, ба! Там же сыро теперь всё от дождя.
– А ты лапти дома оставь, чтобы не замочить. По росе – самое хорошо травы искать. И в них самый сок собирается, и ты силы наберёшься.
Егор обречённо вздохнул. Он-то хотел на царскую дорогу сбегать к братьям Мишке и Тишке. Ведь обещали к Чёрной скале сводить.
– И впредь, Егорушка, так не делай, – нравоучительно сказала бабуля. – Взялся лечить, то иди до конца. На полпути не бросай. Не всякая болезнь ждать будет.
– Конечно, – буркнул внук. – Почесун. Тоже мне болезнь неотложная.
– А, ну, цыть! – пригрозила кривым пальцем бабуля. – А то я на тебя враз этот самый почесун наворожу. Будешь себе сам зелье искать – готовить. Заодно и посмотришь, где ошибся.
– Ба, ну хватит тебе. Сейчас я пойду.
– Вот и ладно, – подобрела бабуля Ягодка.
***
Что ни говори, а день всё же удачно начался. И вправду, не хотелось в сырую траву лезть. Егор по колено штаны закатал, сунул узелок с сухарями за пазуху и, зажмурившись, шагнул на полянку. Неожиданно роса тёплой оказалась. Утреннее солнце играло в дождевых каплях, делая травы ещё зеленее и сочнее. Бабуля избушку свою по-умному поставила. Старый дуб великан не закрывал домишко поутру от тепла солнечного, а ближе к полдню окутывал тенью сохраняя от зноя.
Пройдя несколько шагов, Егорка остановился. И впрямь, будто силой от земли наливался. И делов-то, что штаны намочил. Казалось, что дождь напоил жизнью деревья и травы. Они заискрили изумрудными листьями. Цветы, покачиваясь, красовались друг перед другом лепестками, усыпанными росяным бисером. Лес дышал. И Егор чувствовал это дыхание. Его не передать словами. От земли поднимались тёплые, но всё же свежие волны с запахами прелой листвы и медовым ароматом цветов. Лес дышал голосами птиц. Они щебетали, что есть сил, приветствуя новый день, умытый ночным ненастьем. У Егорки даже голова закружилась. И он побежал.