Чародей из Дубравки
Шрифт:
Мальчик вынес на двор благоухающую мазь и замер. Чёрт стоял на коленках и бодался с Иванушкой. Козлёнок в восторге прыгал вокруг, да и чёрт был счастлив. Увидев Егора, больной встал, стряхнув пыль с лохматых колен.
– Ну, что там, ме? – с дрожью в голосе, спросил чёрт.
– Вот, – сказал Егорка, протягивая плошку. – Втирай те в лысину на восходе солнца. Картуз не носить – мазь должна на воле быть. Будет чесаться – не чесать. Терпеть. Понятно?
– Понятно, – кивнул лысиной чёрт и, нюхнув приготовленное зелье, задохнулся. Он потряс пятачком и поглядел на мальчика слезящимися глазами. – А поможет?
– Непременно, – ответил Егор.
– Я, ме, жениться собрался. А какой я жених с лысиной-бе? Но теперь-то.
Егорке тут же, как-то стало жалко чёрта, и он уже было собрался признаться. Но тут чёрт выудил из-за щеки рукой-копытцем несколько монет и протянул ему.
– Вот, ме, за работу.
Мальчик растерянно посмотрел на обслюнявленные деньги. Вот, маме можно вернуть за обман с краской.
– На скамейку положите, – тихо сказал он.
Не сказав спасибо и до свидания, чёрт вприпрыжку поскакал по тропинке к лесу, а Егор стоял и смотрел ему в след. И на душе было как-то неприятно. Когда он обманывал ради шутки – было весело, и никаких тебе угрызений совести. А тут получается, Егор чёрта за деньги обманул. И… он ведь всегда так может, ему же верят. Нет, нельзя так. Чем Егор тогда от того же самого чёрта отличается? И деньги надо вернуть. Вот на рынке в городе попадётся…. Или после мази, которую Егор приготовил, лучше чёрту на глаза самому не попадаться.
Настроение было подпорчено. Но солнечный зайчик, пробравшись сквозь листву старого дуба, сверкнул в глаза и защекотал нос. Птички снова устроили концерт, а седой ворон сквозь сон беспокойно всхрапнул. Всё-таки лето. Не время грустить. Надо на рыбалку. И Егор, сунув деньги в поясной мешочек, побежал к сараю, где с прошлого года хранились его удочки и снасти. И уже у самой двери мальчик обернулся, вновь почувствовав на себе взгляд. Кусты малины раскачивались и, на мгновение показалось, что ветер сорвал небольшое облако зелёных листьев и бросил их в сторону леса. Показалось, подумал Егорка. Да, и ветра-то не было. Ну, и ладно.
***
Любил Егор это озеро. Огромное. Такое, что большие дубы на том берегу казались кустарником. Это озеро – жилище местного Водяного. Леший его в шутку Царём Озёрным называет. А Водяному нравится, тем более, что со слов бабули он себя таковым и считает. И правда если подумать, то подчинённых у Царя Озёрного намного больше, чем у царя Афанасия. Одних рыб, да лягушек сколько? И это если не считать мальков и пиявок. Вот про комаров Егор не знал. Вроде, тоже у озера вьются, особенно по весне. Может, тоже Водяной ими управлять может. Да, а ещё есть русалки! Тоже озёрные. Морских Егор не видел, но Леший говорит, что наши русалки во стократ красивее. Где их этот лесной старичок усмотрел – неизвестно. Он из леса и носа боится показать.
С левого края озеро поросло густым камышом. Леший говорит, что там самая крупная рыба ловится. Вообще, про озеро Егор больше от Лешего знает. Водяной не очень разговорчивый. Недолюбливает он людей. Напрямик с ним и не поговоришь, только через русалок и русалов. Царь, как-никак.
Лодки у Егорки не было, и он расположился в тени раскидистой ивы, склонившей свои ветви почти к самой воде. Мальчик покрошил в воду хлеб для прикормки, в надежде что-нибудь поймать. Время близилось к обеду – не самое лучшее время для рыбной ловли, но мальчик не унывал. Ему просто нравилось отдыхать у озера. Смотреть, как лёгкий ветерок гоняет рябь по тёмному зеркалу воды. Среди душисты белых лилий прыгают по кувшинкам голосистые лягушки. Наверняка, одна из них заколдованная царевна, как в той старой сказке. Настырные черепахи пытались влезть на ствол плавающего дерева когда-то давно подточенного бобрами. Бревно вертелось, и черепахи снова оказывались в воде. Раньше Егор жалел медлительных животных, так тщетно желающих погреться на солнышке. Но Леший Его успокоил, сказав, что это они так развлекаются.
А вот мама Егора не одобряет походы сына к озеру. Не умеет плавать Марья искусница и всё ей кажется, что у большой воды опасно находиться. Что же тут опасного? Да и русалки, если что, спасут.
Поплавок стоял как влитой. Стрекоза, чтобы хоть как-то развеселить, села на него и стала раскачивать. К ней присоединилась лягушка. Она прыгала на поплавок, стрекоза взлетала и, немного покружив, вновь садилась. Затем опять всё повторялось. Пусть играются. Егор сонно потянулся и откинулся на бревенчатый настил, кем-то сделанный под ивой. Тихое чириканье птиц и мельтешение солнца сквозь ветки навевало сон.
Вдруг рядом плеснуло, и мальчик приоткрыл глаза. На огромный камень, лежащий у берега озера, выбралась, сверкая рыбьей чешуёй, русалка Сонька и свесила в воду хвост.
– Привет! – крикнул Егор и помахал русалке.
– Привет, – вздохнула она, и с тоской осмотрела берега озера.
– Что, принц так и не приплыл? – спросил мальчик.
Русалка опять вздохнула и отрицательно покачала головой, стряхивая воду с зелёных волос. Вот, жалко её. Глупая, а всё равно жалко. В детстве помогла какой-то старушке со дна озера колечко обронённое достать, а та, то ли в шутку, то ли ещё зачем-то, взяла и обманула молоденькую русалку. Пообещала, что приплывёт за ней принц на корабле белопарусном и возьмёт замуж. И ждёт с тех пор бедная. Ей и объясняли, и Водяной пытался запрещать думать об этом, но всё без толку. Ждёт, глупая, корабль с принцем. А откуда в озере корабли с парусами белыми? Да и принцев поблизости нет. Вот такая история.
Со стороны леса зашуршали кусты, и стрекоза вспорхнула с поплавка. Егор обернулся. Из-за деревьев вышла девочка в нарядном белом платье и, бурча себе под нос, стала выпутывать из причёски репейники. Русалка с надеждой посмотрела на гостью и, разочарованно вздохнув, нырнула в озеро, даже не оставив кругов на воде.
Девочка, увидев Егорку на берегу, сначала растерялась, но потом, словно разозлившись, топнула ногой и с силой дернула репейник из волос. Мальчик сделал вид, что не заметил этого. И впрямь, простолюдинам не положено такого видеть. Ведь пришелица из леса была сама Василиса – дочка царя Афанасия. Вредная особа, к слову сказать. И избалованная, к тому же. Мама Егора говорит, это оттого, что царь один её воспитывал и потакал во всём. В Дубравке сторонились молодой царевны, когда та выходила на прогулку. А торговцы норовили поскорее закрыть свои лавки. Всё было ей не так, да не этак. Раз как-то к Егоровой маме в лавку со своими подружками служками зашла. Так с такой брезгливостью платья ворошила-выбирала. Купить-то купила, но настроение испортила. Вот такая она – Василиса, царёва дочка. И ведь молодая ещё, Егоровых годов. Он-то по себе знает, что не подарок. А царю каково?
Дубравка с облегчением вздохнула, когда царь Василису в соседнее государство на учёбу отправил. Вроде и отдохнут от неё, и, может, она там манер наберётся. Один Степан Мудрый обиделся. Мол, не доверяет ему царь дочку обучать, не видит его умудрённости. Вот, правда – где умный, а где – наоборот…. А теперь, гляди ты, – тоже, что ли у царевны каникулы начались или выгнали иноземцы…?
– Эй, человек, – крикнула царевна, приведя себя более-менее в порядок.
Егор вжал голову в плечи. Может, всё-таки не его.
– Ты что молчишь? Оглох? Челове-ек?! – не унималась Василиса.
Мальчик обернулся, изобразив на лице искреннее удивление.
– Ой, а я тут рыбу ловлю. Клёв такой, что и не слышу ничего, – прикинулся дурачком Егорка.
Василиса подошла ближе и, поджав губки, подозрительно его осмотрела.
– Ты кто? – спросила она.
– Водяной! – неожиданно для себя выпалил Егор.
– Ты врёшь, человек, – сузив глаза, сказала царевна. – Я тебя в городе видела. Ты сын торговки платьями.