Чародей Киев
Шрифт:
Подбадривать кочевников не пришлось: все прибывавшие первым делом наваливались на спиртное, а кое у кого из них даже хватало любезности платить — поначалу. После четвертой или пятой чаши они словно напрочь забывали о существовании такой вещи, как деньги. Ши замечал, что купцы только стискивают зубы при виде того, как на глазах исчезают их запасы — без появления разумного количества серебра взамен.
Товары, не содержащие в себе влаги, особым спросом не пользовались. Психолог лишь изредка замечал половца с перекинутой через шею гирляндой деревянных безделушек или шерстяной тряпкой. Прикинув дебет с кредитом (как-никак, Ши был сыном бухгалтера), он сильно засомневался, что купеческие гильдии получат сегодня хоть какую-нибудь прибыль.
Ши гадал, сработало ли вообще волшебство по увеличению крепости и не стоило ли вместо него попытаться превратить мед в виски. При виде того количества спиртного, которое кочевники уже успели поглотить, да еще на голодный желудок, у него на голове зашевелились волосы, словно там ползали какие-то Насекомые (он очень надеялся, что это было всего лишь ощущение).
Но к полудню половцы принялись падать и расползаться по сторонам, как тараканы. Ходить они уже не могли, но выпить по-прежнему хотелось. Если кто-то уже был не в состоянии самостоятельно добраться до вожделенного бочонка, то посылал приятеля, который, пусть и шатаясь, но все же держался на ногах, а не полз на карачках.
На глазах у Ши один из половцев по очереди передал приятелям свой короткий клинок, железную шапку (снятую, видать, давным-давно с убитого росса), рубаху (в комплекте со вшами) и штаны — все в обмен на очередную порцию вина. Приятели исправно возвращались к нему с вином — все, кроме одного.
Этот последний приятель вернулся с пустыми руками — как раз в тот момент, когда практически голый воин разделывался с последней порцией вина. Он гневно поглядел на дружка.
— Не друг ты мне! К-купил вина… за мои ш-штаны… и выжрал его сам!
— Хо, выжрал?..
— Выжрал!
— Не выжрал!
— Выжрал.
— Не выжрал!
— А я вот… твои ш-штаны… ща з-заберу…
— А вот хрен тебе!
Валявшийся на земле воитель вдруг обрел прыть леопарда. Ухватив своего сотоварища за лодыжки, он повалил его на землю и принялся стягивать с него штаны. Тот отчаянно отбивался и брыкался.
Наконец он изловчился пнуть первого точно в челюсть. Голова того откинулась назад и свесилась на сторону. Он перекатился на бок, затем на спину и через мгновенье мирно захрапел.
Приятель его тем временем с превеликим трудом поднялся на ноги и, шатаясь, заковылял прочь. Шмякнувшись физиономией в колесо телеги, он закружился на месте, выписывая кренделя и потирая нос.
— Чего д-дерешься, атаман? — сказал он. — П-полный порядочек… П-прошто дружья малость поспорили. П-прошто…
Голос его сошел на нет. Потеряв способность видеть — «залив глаза», согласно заклинанию Ши, — половец потерял и чувство равновесия. Он ухватился за обитый железом обод колеса, но это лишь ненадолго замедлило его падение. Буквально через мгновение он дрых столь же шумно, как и его дружок — единственное отличие заключалось в том, что плюхнулся он носом вниз.
Эти двое были первыми, которых свалило с ног чересчур обильное возлияние за завтраком, но далеко не последними. К обеду вышла из строя добрая половина визитеров.
После полудня половцы стали прибывать уже не целыми шайками, а большей частью поодиночке. Некоторые покупали выпивку и тут же уносились вместе с нею в степь — Ши очень надеялся, что произведенный его волшебством эффект застигнет их и там.
Шатаясь, подгреб какой-то половец, таща за собой в обнимку подмастерье какого-то купца и размахивая пустой чашей.
— Еще вина! Этот… его хозяин… свинья! Больше не наливает… и все тут!
— Ну и пить ты, друг! — отозвался молодой человек.
Судя по голосу и «выхлопу», подмастерью тоже лучше было бы остановиться. Но чары в равной степени действовали на обоих — они были готовы поить друг друга под столом, под возом и вообще где угодно.
Ши лично наполнил их чаши. Они опорожнили их дважды, прежде чем убраться прочь, на прощание одарив Ши объятиями, после которых его неодолимо потянуло в баню. В лагере и от трезвых-то половцев было не продохнуть, а уж от пьяных…
«Хорошо, что я не превратил мед в виски, — подумал Ши. — Массовое убийство я не планировал. Алкогольное отравление — штука серьезная. Единственно, хватило бы того, что есть…»
Выпивки хватило. Лишь немногие половцы, судя по всему, поняли, что происходит, и попытались влезть на лошадей и уехать. Большинство из них тут же попадали обратно, и никому не удалось отъехать от лагеря далее пятисот шагов.
Некоторые кочевники все же не дожили до вечера — кого зарезали в драке, кто утонул в ручье, кто свернул себе шею, свалившись с лошади или воза, и так далее. Но даже это не отрезвило их уцелевших сотоварищей.
Ши приходилось видеть алкоголиков — людей, которые, начав пить, не могут остановиться, — и зрелище они собой представляли отвратное. Равно как и половцы, которые под воздействием волшебства Ши вливали в свои глотки все больше и больше спиртного.
Он напомнил себе, что казнь Чалмерса будет куда как худшим зрелищем. Не хотелось бы ему увидеть и Флоримель, томящуюся в гареме какого-нибудь властелина…
К тому времени, как солнце наполовину опустилось к горизонту, дело было сделано. Михаил Сергеевич вскочил на воз и трижды взмахнул мечом над головой — условный сигнал для ратников. Потом он спрыгнул на землю, вместе с Ши вытащил заранее припасенную огромную связку кожаных ремней и взялся за дело.
Не все ратники повиновались приказу не прикасаться к спиртному, и таковых оба предводителя бросили там, где их свалило. Во всякому случае, два-три упившихся воина не представляли собой особой проблемы. Половцы либо валялись, распластавшись на земле, либо сгорбленно сидели, привалившись к чему-нибудь. Стоять прямо не мог никто — разве что привязанным к дереву. Что же до драки, то они были настолько далеки до нее, что через несколько минут к ратникам присоединились и трезвые купцы, которые стали помогать им вязать пленных.