Чародей на том свете
Шрифт:
Что за муть?! О том ли сейчас следует думать? Плеть… демон… Эля…
Но текли секунды, а он все еще был жив.
Открыв глаза, парень, к величайшей своей радости, увидел, что Эйяно по-прежнему цела и невредима.
«Однако! Неужели действует?! Что там за бред я читал? Кажется, что-то из „Книги Мертвых“»?
Тем временем Эля, вцепившись в огненную плеть, сосредоточенно подтаскивала врага к себе. И каким-то образом ей это удавалось – бесплотные струи плазмы оказались не менее прочными, нежели самые крепкие ремни, а огромная слоноподобная туша, хотя и упиралась ножищами в землю изо всех сил, но приближалась к колдунье.
Наводящее ужас чудовище, судя по всему, очень боялось ближнего боя.
В конце концов он сдался первым. Бросив свою огненную плеть, гигант не хуже зайца кинулся прочь. Эвенкийка невозмутимо поймала рукоять колдовского оружия, летевшего ей в лицо, и хлестнула убегающего по спине. Плеть вспыхнула зеленым огнем, превратившись в девичьей ладони в жалкий огарок, а неудачливый боевой маг развалился аккурат пополам.
Девушка с отвращением отшвырнула пришедшее в негодность оружие.
– Вот мерзость! Ничем не брезгуют!
Даня хотел было спросить, что означают ее слова, но тут ситуация вновь изменилась, да так, что он весьма сильно пожалел о том, что у них нет огненного кнута.
Дверь ближайшего барака вылетела, и в проеме возникло существо, похожее на гибрид орангутанга с белым медведем, и при этом его когти (по десять на каждой ладони) поражали своей длиной, а оскаленная пасть демонстрировала зубы, которым ничего бы не стоило перекусить ось железнодорожного вагона.
Длинные, как кинжалы, когти твари пронеслись перед самым его лицом, и Даня, перекатываясь, подумал, что, попади он под их удар – быть ему не просто мертвым, а разрезанным на аккуратные дольки, подобно праздничному торту. Займись когтистое страшилище археологом всерьез – ему бы несдобровать. Но монстр не стал отвлекаться на всякую мелочь, а прямиком кинулся на шаманку.
«Ну, гнида косматая, держись!»
Что там у нас есть подходящее? Кажется, это должно сработать:
«Отойди ты, о, посланец всякого бога! Ты пришел исторгнуть мое сердце, которое бьется? Мое сердце, которое бьется, не будет тебе отдано…»
Гибкое тело Эли в немыслимом пируэте уклонилось от атаки.
Ага, ага!
Едва Данькины уста закончили произносить заклинание, как запахло паленым, и истошный, резко оборвавшийся вой оповестил о гибели еще одного стража.
Кто-то ткнулся в его ладонь. Горовой испуганно обернулся, но это оказался Упуат, устало высунувший язык почти до земли.
– Ждите тут, я сейчас! Налево, метрах в ста отсюда, – блок усиленного режима! Там наши… Ты умница, девочка, – повернув морду к Эле, похвалил он скупо. – Им сейчас не до нас, зэки разбегаются, связь сдохла… Уж постарайся еще чуток! И побольше шуми! Пусть думают…
– А ты, – рассерженно бросил пес Дане, – что столбом стоишь! Давай поднатужься, помоги ей, хоть капельку силы выжми, Ра-Атум хренов!
Недоговорив, он скрылся в переулке. Даня обернулся, поглядел на девушку. Она устало присела прямо наземь, платье потемнело от пота.
– Не обижайся на него! – слабо кивнула в ту сторону, куда умчался Проводник. – Он просто не заметил. А ты молодец…
Впереди что-то знакомо взрыкнуло.
Из-за поворота выползала приземистая древняя бронемашина, бренчавшая всеми сочленениями; на облупившейся краске брони можно было еще разглядеть большой черно-белый крест. Из-за проклепанного борта выглядывали напряженные лица людей и демонов, над которыми торчали стволы изрядного калибра. Завывая и улюлюкая, охранники принялись прыгать из кузова, паля в воздух.
А за их спинами, пригибаясь, прятались, по крайней мере, пятеро магов, о чем свидетельствовали шарики плазмы, плясавшие между их ладонями.
«Плохо дело!!!»
Даня напрягся.
Сумеют ли они с Элей, и без того выложившейся до предела в схватке с первым эшелоном охраны, справиться с новой напастью?
Додумать он не успел. Из-за его спины один за другим вылетели три небольших предмета, упав под ноги охране и влетев в кузов бронетранспортера.
Взрывы, вспышки магического пламени, крики боли и заглушивший все это взрыв бензобака и боезапаса, превративший грозную боевую машину в охваченный пламенем каркас.
Только тогда Данила обернулся. Худой высокий человек в серой арестантской робе приветливо улыбался ему.
– Магия? – только и спросил археолог.
– «Лимонки», земляк, – осклабился их неожиданный помощник беззубым ртом, покачав на ладони рубчатое чугунное яйцо. – Мое любимое оружие. Бывай, земляк, спасибо, что разнесли этот гадюшник, но с вами мне не по пути.
И странный тип скрылся между бараками.
Между тем лагерь наполнялся шумом боя, стрельбой, воплями страха и торжества. Освобожденные зэки избивали охранников, забирали оружие, взламывали двери бараков, выпуская своих товарищей, и поневоле отвлекали на себя львиную долю сил охраны.
Должно быть, те не догадывались, кто на них напал, что им нужно и зачем (вернее, за кем) они сюда явились. Только поэтому, наверное, им все пока удавалось.
Во всяком случае, вначале появились измазанные грязью, сажей и кровью, но невредимые Кириешко и Менес, а потом – Упуат и…
Данька, хотя и ждал этого, но поначалу не поверил своим глазам.
Позади волчка виднелись две фигуры в арестантских робах. Фигуры, так хорошо знакомые Горовому по фрескам и статуям и оттого еще более нелепо выглядящие в полосатых куртках и штанах с номерами на рукаве.
– Приветствия и все прочее потом, – сухо бросил Тот, щелкнув клювом. – Сперва нужно уйти.
Но уйти далеко не удалось. Выскочив на перекресток двух улиц (где валялись вперемешку трупы серокожих стражей и заключенных), они остановились. Навстречу им из переулка вывалилась толпа вооруженных людей и нелюдей. И среди них почти треть составляли колдуны, иные из которых вели с собой странных зверей. Не сразу Даня понял, что это сфинксы. Правда, почему-то (и слава всем богам, что есть во Вселенной!) не очень крупные – всего-то раза в три крупнее Упуата.