Чародей в ярости
Шрифт:
— Народ доверяет любым слухам, — предположила Гвен.
— Да, но бизнесмены проверяют их, а эти двое были купцы. Если они не будут руководствоваться фактами, то попросту обанкротятся.
Во двор трактира проследовала вереница ослов с низко опущенными головами, усталых от тяжелых тюков. Погонщики кричали им последние приказы, когда мимо семейства Гэллоугласов к ослам неторопливо прошли трактирные конюхи, болтая между собой.
— Говорят колдун Альфар человек справедливый.
— Да, и вдобавок щедрый. Я слышал, тем кто попал под его власть больше не нужно беспокоиться ни о еде, ни о выпивке.
Первый печально покачал
— Нашего графа Тюдора мало волнует бедный люд.
— Они спятили? — прошипел Род. — Да Тюдор практически государство всеобщего благоденствия!
— Все так, как ты говоришь, — задумчиво произнес второй. — Но, по крайней мере, наш граф не накладывает на крестьян такие подати, что крестьянам остается ходить в лохмотьях да жить на хлебе и воде, как это делает герцог Романов.
— Да полно заливать-то! — кипел от злости Род. — Никто никогда не считал, будто Романов был ходячей благотворительностью, но он понимает, что крестьяне ничего не смогут производить, если будут умирать с голоду.
Но в глазах у Грегори возникло отстраненное выражение.
— Папа, мне не нравится ощущение их разумов.
Гвен перестала черпать тушеное мясо и уставилась в пространство, И медленно кивнула.
— Там что-то есть... — Затем глаза ее расширились. — Муж, оно давит, у меня в голове!
Все дети мигом уставились в пространство.
— Эй! — в тревоге рявкнул Род. Он хлопнул в ладоши и резко скомандовал. — Проснитесь! Если здесь что-то безобразничает с людскими мозгами, оно может быть опасным!
Все вздрогнули, а затем сфокусировали взгляды на отце.
— Все точно, как говорит мама, — доложил Магнус. — Что-то давит здесь на разумы всех людей и на наши тоже. Только в наши оно не может проникнуть.
— Значит оно знает о нас все, что ему нужно знать, не так ли? — проворчал Род. Он нахмурился и пожал плечами. — С другой стороны, оно и так уже это знало. Ну-ка, мне надо почувствовать это самому.
Для него это было не так легко, как для Гвен и ребят. Они с детства росли с экстрасенсорными способностями, и могли читать мысли с такой же легкостью, как слушать птичье пение. Но дремлющие способности Рода были высвобождены всего три года назад. Ему пришлось закрыть глаза, сосредотачиваясь на образе глухой серой стены, давая своим мыслям замереть, и прекратиться. А затем, когда к нему в мозг начали вступать мысли других людей, он опять открыл глаза, в то время, как его мозг читал мысли.
Но на этот раз ему не пришлось долго ждать. Он почувствовал это, прежде, чем услышал мысли другого лица. А услышав, понял, что эти мысли идеально резонировали с напряжением. Это была текущая волна, укачивающая, утешающая, убаюкивающая. Но на том летаргическом мозговом массаже было смодулировано ощущение смутного беспокойства и подозрения, а внутри этой модуляции прокатывалось центральное убеждение, что колдун Альфар все приведет в порядок.
Род открыл глаза, обнаружив всю свою семью, глядящей на него во все глаза. И в первый раз за все это путешествие на лица детей легла тень страха.
Вспыхнула ярость, горячая и сильная. Вся нервная система Рода запылала ею. Руки у него спазматически сжались, зачесавшись от желания взять за горло то, что угрожало его детям.
— Нет, муж, — схватила его за руку Гвен. — Нам сейчас нужна твоя мудрость, а не твоя сила.
Ее прикосновение вызвало у него негодование и увеличило гнев. Но он внял ее словам и сосредоточился на ощущении этой любимой руки, чьи ласки принесли ему столько утешения и восторга. Он дал ей стать для него якорем, вспомнив, как ярость заставляла его поступать опрометчиво, как его гнев сыграл на руку врагам. Он делал медленные, глубокие вдохи, пытаясь вспомнить, что в действительности он бывал намного опасней для врага, когда был спокоен. Нужно восстановить гармонию своих эмоций. Он сосредоточился на своем теле, медленно расслабил плечи, затем спину, предплечья и кисти. Гнев сейчас никому не поможет; гнев только уничтожит все кругом, кроме его врага. Он задрожал, почувствовав, как ярость ослабла и утекла, а затем сглотнул и закрыл глаза.
— Со мной... все в порядке, теперь. Спасибо, милая. Только... поостерегись дотрагиваться до меня, когда я такой, ладно?
— Поостерегусь, милорд. — Она отпустила его руку, но держала его взгляд своим.
— Ладно. — Он сделал глубокий вздох и посмотрел на детей. — Вы знаете, что такое гипноз.
— Да, папа, — они глядели на него, округлив глаза.
— Именно с ним-то мы и столкнулись. — Губы Рода растянулись в тугую, тонкую строчку. — Кто-то рассылает мысленное вещание, погружающее сознание всех в сон. Все это селение находится в ранних стадиях массового гипноза.
Дети удивленно уставились на него.
Род кивнул.
— Кто-то, или что-то. Там, чертовски мощный проецирующий телепат, который нам и не снился.
— Но в нем не ощущается разума личности, милорд! — запротестовала Гвен. — Да, сами мысли ощущаются, но это убаюкивание, давление, которое клонит к бездумности, — это лишь сила, без порождающего ее разума!
У Рода промелькнуло короткое, зловещее воспоминание о генетически измененном шимпанзе, с которым ему пришлось бороться несколько лет назад. На самом-то деле бороться ему пришлось с его силой; бедный зверь не обладал никаким собственным разумом. Агенты из будущего, постоянно пытавшиеся покорить Грамарий, просто использовали его в качестве конвертера, преобразовывавшего слабые электрические токи в псионические вспышки энергии, способные парализовать целую армию. Когда они нашли, наконец, этого шимпанзе, тот оказался самым безобразным, самым непотребным из всех виданных им тварей. И одним из самых жалких. Род содрогнулся и посмотрел в глаза жене.
— Я не знаю, что это такое, но эта атмосфера мне не нравится. Давайте, доедайте, и пошли.
Они с облегчением вернулись к еде. Но укусив всего разок, Корделия подняла голову.
— Я не голодна, папа.
— Мне знакомо это чувство, — проворчал Род, — но потом захочешь есть. Запихай в себя, хотя бы, одно блюдо, хорошо? — Он повернулся к Гвен. — Давай возьмем хлеб и колбасу с собой.
Она кивнула и начала завертывать еду в его носовой платок.
Род снова повернулся к детям и нахмурился. В их маскировке было что-то не так, какой-то изъян.
Затем он обнаружил его.
— Не забудьте немного поругаться между собой, дети. Это ненормально, провести весь обед без озорства.
Они миновали последний дом на краю деревни. Род негромко приказал.
— Пока рано, ребята. Еще сто ярдов, и тогда будем в безопасности.
Джефри попытался запротестовать. Потом он, подобно братьям и сестре, расправил плечи, стиснул зубы и протопал еще триста футов. Тут Род остановился.
— Порядок. Давай!
Вся семья одновременно испустила вздох облегчения. Корделия начала дрожать.